Ольга Маховская - Зависть как повод для нежности

– Это чужая. Дай, я тоже.

Светочка нетерпеливо потянулась к шляпе. Все женщины мечтают о невозможном. О чужом. О том, что уже приносило кому-то счастье*.

У женщин, как и у детей, пралогическое мышление. Они очень наблюдательны и, не зная всех подробностей и секретов, могут восстанавливать причинно-следственные связи между событиями и предметами по отдельным признакам. Кажется, они приписывают отношения причины и следствия вещам, которые друг с другом вообще не связаны. Процент «угадываний» слишком высок, чтобы игнорировать эту пресловутую женскую логику. Кто знает, что становится последним фрагментом мозаики под названием «счастье»? Женщины мыслят связями, мужчины – различиями.

Галя вернулась из поездки к обеду, застав Маркина с Семой за бильярдным столом, заваленным незаконченными рисунками, баночками с красками, альбомами. В руках у нее были еловые ветки, для запаха.

– Ну вот, а мы уже волновались. – Алексей перехватил сумку с вещами.

Сема потянул к столу, чтобы показать, каких собачек и кошечек он нарисовал. Выглядело профессионально.

– Ты, что ли, помогал, Леша? – поразилась Галя.

– Да нет, я только немного подсказывал.

– Да ну? А давай я попробую.

И, совсем как маленькая, кинулась рисовать. Маркин взял ее руку и немного подсказывал направление. Его движения были настолько точны и деликатны, что новичок чувствовал себя мастером, как будто у него внезапно открылся талант. Это было просто невероятно. Она владела карандашом как заправская художница, хотя прежде за собой таких способностей не замечала. Ах, если бы тут была Светочка, ей бы понравилось! И с Семой они бы подружились.

– Как тебе океан? – ревниво спросил Алексей.

– Да так себе, вода как вода, – решила не расстраивать его Галя. За что же человека мучить, спрашивается? За восторг от рисования все можно простить.

Но Маркин ее удивил еще больше, когда пригласил отобедать на кухне. На аккуратно и со вкусом убранном столе стояла салатница, тарелка с сырами, фрукты. И пахло домашней едой. Леша ловко открыл утятницу:

– Але оп! Картошечка с мясом для уставшей путницы.

И художник, и повар, и нянька.

– Маркин, ты – клад. Дай я тебя расцелую.

Повезло же ей! Правильно, что решила съездить к океану. После Стены Плача получается лишь маленькое землетрясение, роман с последствием в виде ребенка, а после океана пробуждается стихия посильнее, надвигается ураган счастья. Только держись!

После обеда Галя пару раз звонила родителям Семы. Никто не отвечал, телефоны по-прежнему были выключены. Такая наглость поражала. Оставили ребенка и – до свидания! Один налево, другой направо, будто только и ждали, что кому-то можно будет подбросить сына.

– Отдохни. В конце концов, Сема с нами, спешить некуда, все как-то устроится. Можно прожить счастливо еще несколько дней, – уговаривал ее Алексей. Она ему верила. Он старше, умней, и он – за детей. Очень важно, за кого мужчина – за себя или за детей? И уж очень хотелось еще порисовать. Детские желания обладают магической силой. От них нельзя отделаться, а начнешь исполнять, никогда не устанешь, энергия только прибывает, аппетиты растут. Вулкан эмоций!

Среди стоящих на полу в ряд недописанных картин Галя нашла портрет очень красивой молодой женщины с гитарой.

– Это кто?

– Это жена. Он долго у меня висел вон там, – Маркин показал на светлое пятно на грязно-бежевой от пыли стенке. – А потом снял, ни к чему. Она уже другая. Только глаза мозолит.

Галка считала себя привлекательной, но не красавицей. А эта женщина была королевой! Репутацию мужчины создает та, кто с ним рядом. Еще один неоспоримый плюс художнику, которого Галя еще недавно считала безнадежным для серьезных отношений типом.

– Хочешь, нарисую твой портрет? – спросил он. Хороший способ выиграть время, задержать женщину возле себя подольше.

– Мой портрет? – Галка никогда и не мечтала о таком. Мадонной она себя точно не чувствовала.

– Ну, если не хочешь… – интриговал Алексей.

– Хочу, хочу. Только я же не такая красивая…

– Ты лучше, – просто сказал он и подвел Галю к окну, чтобы выбрать ракурс.

Он откровенно ее рассматривал, а она не знала, куда себя деть.

– Только я не хочу голая… – попросила на всякий случай.

Маркин рассмеялся.

– Да я и не собирался тебя голой рисовать, что ты? Как не стыдно? Тут же ребенок.

– Ну а что ты смотришь так?

– Обыкновенно я смотрю. Присматриваюсь к натуре. Имей в виду, рисовать придется несколько дней, а то и недель. Я не из тех, кто за пять минут достигает эффекта сходства, и все такое. Я рисую надолго и не тороплюсь. А ты?