Сергей Елисеенко - Ноль (сборник)

— Я так ждала тебя, мой сладкий! — жарко прошептал мне на ухо ее голосок. Одновременно с этими словами она лизнула меня и укусила за шею. Обжигающей волной пробежал по телу ток желания. Пробурчав в ответ что-то неразборчивое, я затащил это извивающееся от страсти тело в прихожую и, закрыв дверь ногой, упал вместе с ней на пол.

— Я хочу тебя сейчас, прямо здесь, — продолжала Ксюша, одновременно с этим успевая расстегивать ширинку на моих джинсах. Ну, хозяин — барин, как говорится….

И уже после, лежа на моей груди и перебирая редкие волоски, она задала вроде бы ничего не значащий вопрос. Но как только до меня дошел смысл, я только что не подскочил.

— Я не хочу быть подопытной свинкой! Ты понимаешь? И если ты еще раз заговоришь об этом, то нам придется прекратить наши встречи, — в негодовании ответил я.

— Но, Кирюша, я же хочу как лучше… Может они смогут найти способ как тебя вылечить, и ты станешь нормальным, — капая слезами мне на грудь, попыталась оправдаться Ксения.

— Это может тебе кажется, что так лучше! Тебя никогда не пытались разобрать на кусочки, приговаривая при этом, что все пойдет вам на пользу.

— Но это же врачи, а не какие-то мясники. Тем более у моего папы там много знакомых. Я поговорю! Это будет конфиденциальное обследование. Они предложат тебе способы лечения, а ты сам выберешь, что тебе нужно, — не унималась Ксюша.

— Ксения, давай прекратим этот разговор. Если я сказал, что не желаю подвергаться каким-либо опытам и обследованиям, то все. Баста! Давай-ка лучше еще разок в «царапку поиграем»….

Спускаясь вниз по лестнице от Ксюши, я еще перебирал в памяти кусочки своего детства. И как обычно, все было четко и ярко, как будто мне было семь лет только вчера. Я помнил, как дед таскал меня по всяким больницам, даже в Москву возил. И везде говорили одно и то же. Мнемоническая астериксия, проще говоря, я никогда ничего не забывал. Вот мой дар и мое проклятье. Помнить все горе и боль на протяжении всей жизни. Знать, что позабыть что-нибудь ты не в силах. Видеть, как тебя лупят ремнем за двойку в школе, и чувствовать боль так, как будто это случилось две минуты назад. Простые люди не понимают, каким даром их наградил Бог. Способность забывать как плохое, так и хорошее — вот истинное счастье. А те, кто завидуют моему умению, просто не были в моей шкуре. Пусть я могу с первого раза прочитать любую книгу, любой учебник и запомнить его содержимое, а затем воспроизвести в любой момент с точностью до запятой. Дар вечной памяти не подразумевает умение пользоваться знаниями. То есть я могу наизусть рассказать всю таблицу логарифмов и все формулы высшей математики, но воспользоваться ими, решить уравнение — нет, здесь я пасую. Поэтому и пошел в гуманитарии, здесь другие прерогативы. Можно быть полным дубом в истории, но если ты расскажешь, кто и при каких обстоятельствах победил в какой-то малопонятной войне — пять в зачетке тебе обеспечено. Так и в истории литературы: ты, не разбираясь, перечислишь мнения всех критиков о каком — либо романе, расскажешь его краткое содержание и все — ты гений, тебя носят на руках. Правда, твое мнение о данном произведении никого не интересует, ты же ведь не именитый ученый, ты просто глупый студент….

Кстати, о студентах. Я, похоже, забыл свой студенческий у Ксюши, хотя ладно, она все равно завтра его мне в универ принесет. Подумал я об этом уже стоя на улице и вдыхая свежий морозный воздух. В чистом угольно-черном небе искрились далекие звезды и им не было никакого дела до простых смертных на какой-то голубой планетке. Что-то я расклеился совсем, всякие там идиотские мысли в голову лезут. Посмотрев на часы, я увидел, что слегка задержался у своей пассии и добраться до дома будет довольно проблематично. Но, решив все-таки попробовать подождать маршрутку, я направился к остановке. И, как окажется позднее, сделал это совершенно напрасно. Но, не ведая о будущих опасностях, я двинулся в сторону дышащей бензином и выхлопными газами транспортной артерии города. И вот когда до остановки оставалось каких-то полсотни метров, меня окликнул вежливый, но в тоже время наглый голос.

— Гражданин, предъявите-ка документики! — произнес непонятно как оказавшийся за моей спиной верзила в защитного цвета форме. А стоящий рядом с ним уже простой милиционер добавил:

— Вы ручки-то из карманов выньте, а! А то вдруг ненароком дернетесь, а сержант примет ваши действия за агрессию, ну, и сами понимаете….