Гертруда Стайн - Кровь на полу в столовой

Появляется некая «Мейбл», и мы, сами того не понимая, снова оказываемся в мире «Становления американцев». «Показания Мэри М. по этому делу. В этом деле нет никакой Мэри М. Но если бы она была, именно так бы она все и сказала». Вот таким эксцентрическим образом в тексте появляются аллюзии на историю двух оклендских портних, выведенных в «Становлении американцев» под именами Мейбл Линкер и Мэри Максвортинг, то есть на один из самых интересных сюжетов книги.

Весну 1933 года Гертруда Стайн и Элис Токлас провели в загородном доме в Билиньене; как раз тогда им начали приходить первые переводы за журнальную публикацию «Автобиографии Элис Б. Токлас», которая по частям выходила в «Атлантик Мансли», предваряя первое книжное издание. Они тут же провели в дом электричество и установили телефон. Накупили всяческой кухонной техники и даже поменяли машину — на большую по размерам. Но тут же начались и неприятности. Никак не удавалось подобрать подходящую прислугу. После множества скоротечных опытов в этой области, они остановились на человеке по имени Жан, у которого жена была полька.

В «Автобиографии Каждого», где описаны сопутствующие события, название детектива многозначительно вспыхивает в плетении стайновского текста:

«Несколько недель подряд вообще ничего не происходило а потом Дженет Скаддер [скульптор] сообщила нам что хочет приехать с другом и погостить несколько дней. У Дженет всегда найдется какой-нибудь другу всякого человека всегда найдется какой-нибудь друг. Раз уж так вышло что земля сплошь заселена людьми и все они делают одно и то же примерно одним и тем же способом то у всякого человека просто не может не найтись друга а как же иначе. Вот значит Дженет с другом и собрались приехать и приехали позже чем их ждали, но все-таки приехали. Вымотались конечно потому что я им говорила что по дороге нужно где-нибудь остановиться и переночевать а они решили доехать за один день. Не то чтобы расстояние очень уж большое но на один день все равно лучше не закладываться. Кровь на полу в столовой и на один день все равно лучше не закладываться».

На следующий день выясняется, что кто-то вывел из строя машину Дженет Скаддер. Гертруда Стайн пытается позвонить в автомастерскую и обнаруживает, что телефон не работает. Когда она пытается завести свой собственный автомобиль, чтобы съездить на нем за помощью, оказывается, что и эта машина тоже сломана. Всеобщее замешательство.

«Там была эта женщина, полька, и я ей сказала ну и, и она сказала ага и потом сказала что с Жаном с ним вечно вот так когда что-нибудь этакое происходит. Что-что переспросила я. Кровь на полу в столовой сказала она».

В гараж отправляют записку, оттуда приезжает механик, подтверждает, что обе машины и телефон испорчены намеренно и советует им уволить прислугу, что они и делают незамедлительно. В это самое время возникает словно бы из ниоткуда сэр Фрэнсис Роуз — художник весьма сомнительных дарований, которого Гертруда Стайн опекала в последние десятилетия своей жизни — и в руках у него картина, которую, судя по всему, он привез хозяйке дома в знак примирения. С ним тоже приехал друг, Карли Миллз, который со временем станет драматургом и поэтом-песенником и чей мюзикл «Не здесь, так где-нибудь еще» в шестидесятых годах будет ставиться во внебродвейских театрах [2] Внебродвейская театральная культура возникла в Нью-Йорке после Второй мировой войны — как альтернатива чисто коммерческому и развлекательному Бродвею, что, собственно, следует из самого названия. Делала ставку на элитную и/или радикально настроенную публику. Сейчас существует порядка двух десятков Off-Broadway theaters, большая часть из которых уже давно превратилась во вполне успешные с коммерческой точки зрения предприятия. (Прим. перев.). . Но на сей раз этот «друг» пришелся совершенно не ко двору, и его даже не пустили в дом.

Этот сюжетный эпизод достаточно забавно обозначен в первой части «Крови на полу в столовой»:

«И тут приехали еще другие гости и среди всей этой кутерьмы в столовой оказался один очень милый молодой человек и очень уж ему хотелось кому-то подарить одну очень милую картину. Как же он тут очутился, впрочем ничего удивительного, каждый был с ним знаком, вот только каждому казалось что каждый с ним поссорился. Ну что ж как бы то ни было каждый поцеловал его и он уехал».

В третьей главе детективной повести происходит весьма примечательный поворот:

«Помнишь некоторое время тому назад слуги посходили с ума и в доме жуть что творилось, и приехал один молодой человек и многим казалось что он очень милый, хотя на самом деле ничего подобного. Он был шотландец и все на свете разболтал. Пожалуйста не забывай как каждого зовут по имени. Вот только имен никто не разбалтывает. Никогда на свете даже если речь идет всего-то лишь о преступлении, то есть я хочу сказать о подоплеке преступления. И ты пойми а лучше и запомни что если подоплека ясна то и преступления никакого нет».