Э. Бушан - Вторая жена

— Дети, — Поппи упрекнула их, — мы еще не досказали сказку.

— Оставьте их, — ответил их снисходительный отец.

— Но нельзя их баловать, — Поппи положила руку на плечо отца. Она покачала головой и камни на ее шее красиво засверкали. — Не надо им потакать.

— Мои дети не избалованы, — сердито сказала я. — Ничего подобного.

На одну или две секунды воцарилась тишина. Затем Ричард предпринял отвлекающий маневр:

— Вы собираетесь в отпуск в этом году? — Его голос звучал так заинтересованно, что напряженность прошла сама собой.

Благодарная ему, я потягивала вино и рассматривала комнату. Полосатые обои и удобные позолоченные стулья, цветы. Эффектно, но ненавязчиво, и я подумала, что если переделать так же нашу столовую? Не будет ли она казаться слишком тесной? И подойдут ли к ней наши китайские статуэтки?

Позже я прошла вверх по сияющей свежей краской и устланной ковром летнице в ванную мимо фотографий в одинаковых рамках на стене. На одной из них была Роуз в шортах и сандалиях из ремешков за столиком кафе в каком-то, кажется, средиземноморском порту. Солнце светило ярко, фотография словно излучала радужное мерцание. Откинувшись в кресле, она доверчиво обернулась к камере, и улыбка играла у нее на губах. Одной рукой она держала чашку кофе, другая покоилась на коленях. В глубине души я позавидовала Роуз, ее легкости и ощущению жаркого солнца на коже.

У меня за спиной Поппи сказала:

— Это один из прошлогодних снимков мамы на Паксосе.

— Я смотрела ее программу. Получилось очень хорошо.

— Да, замечательно, — чувствовалось, что Поппи балансирует между вызовом и хорошими манерами гостеприимной хозяйки. Последние взяли верх. — Какой ванной комнатой хочешь воспользоваться?

Я пробормотала, что мне все равно. Когда она повела меня во второй гостевой санузел, мы прошли через небольшую комнату со включенным компьютером. На экране горела заставка со шнырявшими яркими рыбками. Когда я вернулась из ванной, экран был доступен для чтения. Покер он-лайн. На пятерых. Кто-то играл.

Прежде, чем мы уехали, я подошла к Поппи, которая убирала фарфор на кухне.

— Большое спасибо за обед, — и спросила, удивляясь самой себе, — с тобой все в порядке?

Она уставилась на посуду и поджала губы. Мы не сказали ни слова, но она знала, что я видела покер на компьютере. Затем она вызывающе посмотрела на меня.

— Конечно. Лучше не бывает.

Когда мы в конце дня возвращались домой, Натан коснулся моего бедра.

— Я знаю, тебе бывает нелегко в Поппи.

Я, должно быть, вздрогнула, потому что он добавил:

— Думаешь, я не замечаю? Не такая уж я и свинья.

Я посмотрела в окно, не зная, как реагировать. Я привыкла к молчанию. Молчание в нашей с Натаном жизни было обманчиво: оно могло обернуться ссорой и упреками. За окном внедорожника проплывали лондонские улицы — бесконечные акры асфальта и городские деревья, борющиеся за выживание. Салон надо почистить, пахло клюквенным соком, который один из мальчиков пролил на сиденье (NB: добавирть в список дел для Евы). Я рылась в сумке в поиках салфетки.

— Мы с Поппи вполне уживаемся.

Рука Натана лежала на моем бедре.

— Я не думал о Поппи, когда женился на тебе.

Это была небольшая уступка, но я неожиданно почувствовала удовлетворение и удовольствие от того, как он определил мое положение в своей иерархии. Мои пальцы наткнулись на леденец, который уронил Феликс, и я сняла с сиденья. Его липкость и тот факт, что он находится в моей любимой сумке, которую я так берегла, мгновенно испортили мне настроение, и я ответила резче, чем собиралась:

— Ты женился на мне, потому что бумал, я сделаю тебя счастливым. Но я знаю, что ты несчастлив и не знаю, что с этим поделать.

Натан смотрел прямо перед собой.

— Ты читала мою записную книжку?

— Да.

— Ты не должна была это делать.

— Может быть, не должна. — Я словно слышала стук дверей, захлопывающихся в сердце Натана. — Натан, нам нужно обсудить это. — Я не могла делать вид, что нуждаюсь в срочном обсуждении, но должна была хотя бы попытаться.

— Не здесь. — Он кивнул головой назад, где близнецы гудели изображая свои любимые самолеты.

— Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь?

Мы остановились у светофора, и водитель небольшого красного фиата потряс кулаком и указал на плакат на заднем ветровом стекле: «Внедорожники, вон из города!». Зажегся зеленый. Натан въехал на стоянку на Лейки-стрит.

— Минти, это мои личные записи. — Он потер лоб. — Опять то же самое. Я почувствовала… дрожь облегчения? — Разве я могу доверять тебе, когда ты повсюду суешь свой нос?