Леонид Могилев - Созвездие мертвеца

Таинственный Халил Абдулатипович не станет размышлять о том, что хорошо, а что плохо. Он будет вести себя разумно и материалы давать качественные. Только ни одного человека с таким именем в городе Желнин не знал. А добродушного и веселого из области не пришлют. Конец «Ведомостям». Нужно позвонить Мощеному. И уходить.

— Ты как, Михаил Васильевич?

— Нору тебе нашел. Можно двигаться.

— Уж заметно рассвело.

— Не беда. Поедем в Култешево. На мотоцикле. С коляской. Ты в плаще с капюшоном. Как и положено. Я у тебя буду через десять минут. Мотоцикл еще с ночи привел в боевое состояние. Ты не переживай. Выходи ровно через десять минут и стой, ну хотя бы в телефонной будке на углу. Все равно там аппарат не работает.

— А в Култешево?

— А в Култешево все есть. Не сомневайся.

Мощеный не подвел. Ровно через десять минут и тридцать секунд он сидел в коляске драндулета, одетый в обещанный плащ с капюшоном.

Култешево, поселок в пятнадцати верстах, — не лучшее место для времяпрепровождения. И проехать туда затруднительно, после снегопада и на мотоцикле. Но за Култешево леспромхоз, и кругляк везут сейчас сильно. Потому дорогу пробили лесовозами и накатали. Домчали за сорок минут. В Култешево у папаши Мощеного брат, который сейчас с бригадой на халтуре. Дом не то что бы особняк, но и не собачья будка, а главное, телефонизирован. Брат раньше работал на станции, и к нему провод кинули, а снимать никто не стал. Звонить можно через восьмерку, и никто счетов не выставит. Полный коммунизм. Телефон проходит как служебный, а в конторе железнодорожной — родственница Мощеных.

Миша мотоцикл во двор загнал, поставил в угол, заботливо вкатил под навес. Дом, судя по внешнему виду, нуждался в хозяине.

— Пьет братан папашин?

— Не то слово. Вообще трезвым не бывает.

— А деньги откуда?

— Он плотник, столяр, каменщик. Сейчас дом в Кулакове строит один буржуй. Вот дядя и вкалывает.

Мощеный тем временем отыскал ключ в условленном месте, открыл дверь. Примерно с час они прибирались в комнате, выносили мусор и объедки зеленые.

— Печь здесь хорошая. Дядя отладил.

И действительно. Едва он поднес спичку, пламя вспыхнуло, как в горелке, потянулось вверх. Печь загудела.

— Сейчас картошечки. Этого добра у него хватает. И капустки в погребе. Может, еще чего.

Но больше ничего не отыскалось. Тогда Желнин выдал племяннику хозяина дома сто рублей и отправил за припасами. Часов в десять вечера Мощеный выпил бутылку водки, закусил тушенкой и картошкой в мундире и уехал.

Соседи Николая, как звали хозяина, появились вскоре, убедились, что не посторонний здесь, да и сам Миша оповестил кого мог, водкой никого он угощать не стал, понимая, что в этом случае посетители встанут в очередь. По версии Мощеного, Желнин — это армейский товарищ его, который ждет Николая, чтобы с ним потом подшабашить. Николай ожидался через неделю и был о постояльце оповещен каким-то образом. То есть не возражал. А за неделю много воды утечет, и вообще можно здесь и дольше пожить, если Николай не против.

В доме нашелся и телевизор. Старенькая черно-белая «Юность». Брала с напрягом две программы. Желнин в тепле разомлел, телевизор включил и стал смотреть.

Немного после полуночи он позвонил Кучме. Звонки долгие и громкие раздавались сейчас в квартире на улице Первой Советской. Но трубку никто не брал. Кучма был человеком холостым. А вот Ваня Аристов — глава семьи. Трубку взяла супруга. Желнин платок положил на микрофон. Простейший прием и достаточно эффективный. Тембр голоса теперь другой, но и слышно не очень членораздельно.

— Добрый вечер. Иван дома?

— А кто его спрашивает?

— Из «Звезды», — назвал он первую попавшуюся областную газету.

— Его нет.

— А когда будет?

Заминка на том конце провода.

— Он умер.

— Простите…

Трубка сама легла на рычаг. Желнин покрылся холодным потом. Что случилось? Сейчас ночь. В редакции никого. Газета выходит. По словам Мощеного, только неделю не было номера. Никаких фамилий журналистов он не знает в принципе. Желнин стремительно вторгся в это запретное пространство. И газеты свежей в руках не держал. Что произошло вообще в тот день? Кузьмич налажал с рекламой каких-то бандюганов. И что? Из-за этого могло что-то произойти?

Желнин дрожащими руками набрал номер корректора Кузьмича. Трубку не брали долго. Наконец мужской голос.

— Кузьмич?

— Извините, кто это?

— Друг его. Из Москвы звоню!

— Из Москвы?