Кристофер Дейвс - Рэт Скэбис и Святой Грааль

– Если ты такой умный, просвети нас, дураков, – надулся Скэбис.

– На надгробии вообще ничего не написано, так? – сказал Бельи. – Кто здесь похоронен, никто не знает. Мы знаем только, что он умер больше ста лет назад, правильно?

– И какова ваша версия, инспектор Клузо?

– Если здесь похоронен неизвестно кто, умерший сто лет назад, тогда почему у него на могиле стоит пять букетов свежих цветов?

Вернувшись в Лион, мы со Скэбисом решили, что пора отправляться в Лангедок. На самом деле мне уже не терпелось туда поехать. Я сам удивился, как меня вдруг пробило на тематические турпоходы по местам «боевой славы» Соньера, но мне действительно это понравилось. И Бельи, видимо, тоже. Хотя он по-прежнему не очень врубался в историю Ренн-ле-Шато и упорно изображал отсутствие всяческого интереса, он напросился поехать с нами. Разумеется, мы со Скэбисом не возражали. Бельи был спутником во всех отношениях приятным и самое главное – полезным, прежде всего благодаря его наблюдательности. Тем более что присутствие знающего переводчика еще никогда никому не мешало.

На следующий день, прямо с утра, мы занялись необходимыми приготовлениями. Прежде всего заказали по интернету три номера в гостинице в Куазе, небольшом городке в непосредственной близости от Ренн-ле-Шато. Потом мы со Скэбисом устроили большую стирку, а Бельи перекроил свое расписание на ближайшую неделю, чтобы освободить себе еще дня три-четыре. Мы также вернули Салиму его сырный микроавтобус. Хотя Салим сказал, что мы можем поехать на микроавтобусе в Лангедок, мы предпочли взять в прокате самый обыкновенный четырехместный автомобиль – значительно более быстрый, удобный и, главное, без запаха. Скэбис, однако, был весь в сомнениях.

– Что-то я не уверен насчет машины, – сказал он, как толь?… ко мы вышли из офиса проката.

– А что с ней не так? – спросил Бельи.

– Она недостаточно таинственная, – изрек Скэбис. – В ней нет загадки, будоражащей воображение.

Дорога в Куазу была небогата событиями. Мы поехали на юг по автостраде А7, L'Autoroute du Soleil, Солнечной магистрали, которая проходит по берегу Роны. У Авиньона, резиденции Папы Клемента V и ряда других понтификов четырнадцатого столетия, мы свернули на юго-запад, на шоссе А9 до Каркассона, проехали Ним, Монпелье и Безье, место действия кровавой бойни, которая ознаменовала собой начало Альбигойского крестового похода против катаров и стала, возможно, первым примером геноцида в истории современной Европы, Мы также проехали городок со зловещим названием Эг-Морт (Мертвые воды), где находится знаменитая Башня соленых бургундцев. В 1421 году, во время столетней войны между Англией и Францией, бойцов из отряда под предводительством герцога Бургундского, расквартированных в Эг-Морте, перебили во сне; их тела были сложены в башню, которую доверху засыпали солью, чтобы трупная вонь и пары разложения не портили воздух. Такие вот страсти и ужасти европейской истории.

В Каркассон мы приехали уже под вечер, когда стемнело. В рассеянном свете уличных фонарей древний город казался ожившей картинкой из книжки сказок, а возвышавшаяся над ним крепость – заколдованным замком в переливах волшебных огней. Наш путь лежал дальше на юг, по предгорьям Пиренеев. С обеих сторон к шоссе подступали отвесные скалы, почти неразличимые в темноте, хотя их присутствие ощущалось очень даже весомо. Свет наших фар периодически выхватывал из темноты крутые обрывы, начинавшиеся сразу за низким бетонным ограждением: то с одной стороны, то с другой. Дорога поднималась в гору.

Мы проехали городок Лиму, откуда было уже совсем близко до Куазы. В Куазе мы без труда отыскали гостиницу, где у нас были заказаны номера: самое большое и самое старое здание на крошечной площади Плейс-Дени в самом центре деревни. Когда мы уже подходили к гостинице, церковный колокол пробил одиннадцать, и с последним ударом – в лучших традициях ужастиков студии «Хаммер» – что-то со свистом промчалось над площадью, буквально в нескольких дюймах над нашими головами.

– Птицы? – испуганно выдавил я, теряясь в догадках, с чего бы вдруг птицы летают ночью. Не иначе как по велению неких потусторонних сил.

– Летучие мыши, – сказал Скэбис, после чего я вполне успокоился.

Определившись с номерами, мы решили прогуляться до бара, который приметили еще по дороге в гостиницу. Посетителей было немного. Кроме нас, всего четверо: влюбленная парочка старшего школьного возраста, обнимавшаяся в уголке, и. двое парней за бильярдным столом. Впрочем, и те, и другие ушли минут через десять после нашего появления. Когда мы вошли, автомат играл песню, которую пьяный Салим распевал в нашу первую ночь в Лионе. Я сразу узнал привязчивый мотивчик: «О Мария, ля-ля-ля-ля».