Выданная замуж насильно

Конечно, никто не рассказывал мне об их разговоре. Отец просто зашел в комнату, чтобы пригрозить:

- Предупреждаю тебя, если ты не прекратишь это безобразие, я перережу тебе горло. Перережу горло!

Он пытался поставить меня на место. Родители знают, какую власть имеют над дочерьми слова, которые подбирают, часто жестоки. Но мне все равно было любопытно, хватит ли у него силы совершить такое.

Он притащил меня к алтарю, как овцу к мяснику.

Наступила та злополучная пятница - день моей свадьбы. Меня привезли в отель, в котором отец снял зал; роскошное празднество уже готово было начаться и у меня не осталось никаких сил защищаться. Я дулась и отказывалась говорить со своим женихом.

- Прекрати, все же видят.

- Если я хочу, я буду дуться. Кому какое дело:

Во мне все кипело: "Я хочу всем показать, как я тебя ненавижу, даже если ты и получаешь то, чего хотел".

Он оставил меня с помощником, который наряжали меня, а также со стилистом и парикмахером. На протяжении одного вечера я должна была сменить девять нарядов. И еще ничего - некоторым приходится переодеваться по двадцать раз. Сперва на меня нацепили белый кафтан, тиару с фальшивыми бриллиантами и серьги. Меня провели в другое помещение так, чтобы никто не видел невесту до ее торжественного появления на золотом паланкине. Это было по-королевски: меня несли, как прекрасную принцессу из сказок "Тысяча и одной ночи",

Жена должна излучать красоту, даже если она дурна собой. Она не ступает, а плывет, расточая улыбки направо и налево. Я чувствовала себя глупо и неловко. Если бы я любила, то была в восторге от этого события, которое стало бы самым волшебным в моей жизни. Нарядная, красиво накрашенная и увешанная драгоценностями - все восторгались мною. Это должно было смотреться восхитительно, но я сидела, как идиотка с натянутой улыбкой и думала, какого черта я здесь делаю.

Меня тяготило это внезапное погружение в мир обрядов, которых я более-менее успешно избегала во Франции, где могла ходить в школу, носить джинсы и кроссовки. Теперь я была вынуждена демонстрировать разнообразные платья: голубое, белое, розовое, зеленое, а кроме того, индийский и египетский костюмы. Последнее платье я запомнила надолго: оно весило килограмм двадцать - не меньше, и в нем я чувствовала себя ослепительным петухом. Все платья создала женщина-дизайнер, которую наняли со всей командой и коллекцией нарядов.

Костюм фараона стал последним перед тем свадебным платьем, которое обошлось моим родителям в целое состояние и, которое я едва не изрезала в клочья. Выходя к гостям в последний раз, невеста разбрасывает со своего паланкина сладкий миндаль. После этого уединяется со своим мужем. Брачная ночь наступает наутро после целой ночи представлений, лицемерных улыбок и восторженных восклицаний.

Моим французским подругам, приглашенным на свадьбу, роскошь и изобилие церемонии казались волшебной сказкой. Они никогда не узнают обратную сторону медали. Конечно, все считали, что я выгляжу просто изумительно, - даже Муса, проронивший: "Ты прекрасна!"

Под конец этой долгой, изнурительной ночи, на самой заре, меня проводили к небольшому автомобилю, который отвез меня в другой отель, - в одном из его номеров я, в конце концов, должна была позволить этому, в сущности, чужому мне человеку "сорвать бутон моей невинности". Едва я забралась в машину, ко мне, держа руки в карманах, подбежал младший брат с выражением любопытства на лице.

- Куда ты едешь?

Я не знала, как на это ответить десятилетнему мальчику, и залилась слезами.

- Я еду в город, в гостиницу.

- Уже утро, все собираются спать, почему ты не идешь домой?

- Потому что я вышла замуж.

- Но тебе нельзя уйти просто так! Ты спросила разрешения у папы?

У него на глаза навернулись слезы.

- Знаешь, мне больше всего хотелось бы сейчас остаться.

- Но ты же вернешься домой.

- Конечно, вернусь. Только не теперь.

Чистое дитя, он единственный, кто заплакал обо мне.

Моего отца не было, когда пришло время уезжать. Я не знала, что он был измотан настолько, что случайно задремал. Я отчаянно оглядывалась, выискивая его глазами, плакала, как маленькая, звала его прийти и помочь мне. В последнюю минуту он появился и сжал меня в объятиях так, как никогда прежде не делал. Плача, я обмякла в его руках. Эта сцена тронула всех, потому что со стороны казалось, будто добродетельная девушка горюет оттого, что покидает отца - своего верного защитника.