Дмитрий Правдин - Хирург возвращается

— А почему не с нее начали?

— Ну, велено было с этой начать. Так что, едем смотреть?

— Нет, вы мне сначала скажите: там такая же квартира?

— Примерно такая же, но поближе.

— Даже и смотреть не стану. Отвезите меня в больницу.

— Почему, Дмитрий Андреевич? Она же в два раза ближе!

— Вы сами бы туда переселились?

— У меня семья.

— У меня, знаете, тоже! Как вы себе это представляете: мои жена и дочь после Питера переезжают в халупу с троеборьем? Тем более девочке надо получать образование…

— С каким еще «троеборьем»?

— Вода, дрова, помои!

— А-а-а-а! — отвечает Рудольф. — Так там нет троеборья: канализация и водопровод на месте, да и центральное отопление…

— А они исправно работают? Стекла и крышу поменяли, а трубы и остальное — вряд ли.

— Ладно. Не хотите, не надо! — Завхоз сердито смотрит на меня и трогает машину с места.

Прощаемся мы, однако, почти по-приятельски. Пожимаем друг другу руки, и уже собираясь идти к машине, Рудольф Сигизмундович говорит:

— Вы, Дмитрий Андреевич, на меня зла не держите!

— За что?

— За то, что фуфловые квартиры вам впаривал. Дома и на самом деле — полное дерьмо. Не соглашайтесь на них!

— А чего тогда впаривал?

— Так начальство приказало, — виновато улыбается завхоз и дает по газам.

Утром в понедельник, бодрый и свежий, я ровно в восемь часов прихожу в хирургию. Григорий Петрович сдает дежурство: ничего экстраординарного так и не произошло. Зинаида Карповна не изменила своим привычкам — на работу пришла без пяти девять.

Во время утренней конференции заведующая ведет себя так, будто ничего странного за эти последние дни не приключилось. Я начал было сомневаться в словах доктора Постникова, но в конце планерки в ее в глазах мелькает какой-то дьявольский огонек. Сомнений нет. История с Родионом — ее рук дело.

Но…. Все идет своим чередом, в рабочем режиме: перевязки, операции, больные, их родственники. Васильева больше и бровью не ведет, я тоже сохраняю полное спокойствие.

Часам к десяти меня вызывает к себе главный врач. Начинает издалека:

— Как вам у нас? Нравится? Как работается?

— Да, спасибо, Михал Михалыч. Все прекрасно!

— Как первое дежурство?

— Все в пределах разумного! Да вы уж не тяните, я ведь догадываюсь, зачем меня пригласили. Те варианты жилья, что вы предлагаете, мне не подходят!

— А чего так? — неподдельно изумляется Михал Михалыч.

— А вы, простите, сами-то смотрели, что там за фазенды? Прикидывали, как в них может разместиться врач с семьей?

— Честно сказать, нет! — широко улыбается главный врач. — Мне в мэрии сказали, что жилье соответствует принятым стандартам. Есть вода, свет, канализация — все, что надо для нормальной жизни.

— А что за соседи и где расположены эти жилища, вам не сказали?

— Нет. А что вас так смутило?

— Михал Михалыч, мало того, что эти дома у черта на куличках, в них еще и обитатели, мягко говоря, весьма проблематичные.

— Я так и думал. — Главврач утирает вспотевший лоб носовым платком. — Значит, нужны другие варианты?

— Конечно! Надо, пардон, быть полным идиотом, чтоб согласиться жить в этих квартирах! Даже если я и не перееду к вам, на мне свет клином не сошелся: приедут другие специалисты, и я не думаю, что они придут в восторг от ваших предложений.

— Да-да, Дмитрий Андреевич, я вас прекрасно понимаю, — кивает Михал Михалыч. — Если б это было в моем ведении, то… Но есть и другой вариант.

— Какой?

— Самому снять квартиру, в пределах разумного, конечно, и я буду оплачивать ее съем. Составим договор…

— Михал Михалыч, не надо обо мне беспокоиться. Когда я соберусь к вам переезжать, тогда и станем мудрить. А квартиру в мэрии все же выбейте.

— Хорошо, как скажете. Идите спокойно работать, вернемся к нашему разговору в конце вашей командировки.

Так прошло два дня, а на третий грянул гром и разразился скандал местного масштаба.

— Григорий Петрович, — рано утром в среду в ординаторскую буквально врывается заплаканная старшая медсестра. — Ой, горе-то какое! Вы слыхали?

— У нас отменили льготы? — с улыбочкой спрашивает Григорий.

— Хуже! У нас урезали зарплату!

— Что значит урезали? — меняется в лице молодой хирург. — Говорите ясней!

— На пятьдесят процентов! — выдает Ульяна Дмитриевна и с размаху плюхается на диван.

— Да не тяните вы резину!

— Все очень просто. Зиночка не сдала вовремя истории болезни за прошлый месяц, позапрошлый и черт его знает еще какие месяцы. Раньше Михал Михалыч как-то умудрялся решать этот вопрос, а теперь не вышло. Они говорят: нет историй, нет и денег!