Владимир Лорченков - Русские женщины (47 рассказов о женщинах)

Н. стало страшно. Какой, к чёрту, выбор, подумал он, если всё наперед определено и назначено? Как космос. Мы прейдём, он останется, тупо моргая чёрными дырами.

Но, казалось, именно там, в безликом сером небе, таилось то, что можно, можно, можно и нужно выразить словами, — но сперва хотя бы приблизительно поняв, что это.

Устав так, будто весь день тяжело работал, Н. поднялся, опираясь на ручки кресла, медленно, шаркая (и ему даже понравилось старчески шаркать!) подошёл к дверке, открыл и неторопливо выпил, а потом выпил ещё.

Одевшись потеплее и извинившись перед женой, поцеловав её в щёку, Н. гулял в саду по тропинкам, расчищенным вчера, после снегопада, — он с удовольствием вспоминал своё вчерашнее удовольствие. Ему было легко и хорошо, как всегда, когда он избавлялся от необходимости делать что-то неприятное. Надо просто жить, да и всё, думал Н.

Или жена всё-таки права: обнаглеть и написать рассказ о том, как не был написан рассказ?

Да нет, глупость.

И он окончательно успокоился.

— Что пишешь? — спросила жена.

— Рассказ про русскую женщину.

— То есть про меня?

— Пока думаю, — уклончиво ответил я.

— А чего тут думать, ты разве знаешь хоть одну русскую женщину, кроме меня?

Я взвесил этот неожиданный тезис и тотчас пришёл к выводу, что в словах жены содержится сущая правда: кроме неё, я не знаю ни одной русской женщины. Ну, то есть кто-то на ум приходит из далёкого прошлого, но воспоминания туманны.

— Им не национальность важна, а принадлежность к России, — сказал я и обиделся, уловив в своих словах какую-то смутную, но существенную ложь. — Они просто хотят рассказ про местных женщин. Хоть чёрная, хоть узкоглазая, главное, что зарегистрирована в России и считает Россию своей. Да и где теперь русских найдёшь, только ты одна и осталась.

— Тогда надо называть не «русская женщина», а «российская», иначе нечестно.

— «Российская» не звучит.

Мы задумались. Не берусь угадывать мысли жены, я чувствовал досаду и вину за то, что не пишу, такой-сякой, о своей любимой и единственной, а думаю о каких-то блядях, которые даже не русские вовсе.

— Ты не пишешь обо мне, потому что не видишь всех моих достоинств, — нарушила тишину жена.

Она успела надуться. Люди обижаются по-разному: одни выпячивают губу, другие поджимают, у третьих полыхают огнём глаза, а у четвёртых глаза затопляются так быстро и обильно, что никакой огонь в такой влажности невозможен. Так вот, жена моя имеет манеру надуваться. То есть натурально делается круглее, чем есть, и вся разбухает.

— Да вижу я все твои достоинства, — возразил я и тоже загрустил.

Жена тем временем не пожелала меня слушать. Если уж она начала, то, изволь, жди, когда закончит. А она ещё не закончила.

— Я идеальная мать, идеальная супруга, идеальная любовница… — перечислила она.

— Я не спорю, — понуро согласился я.

Спорить и вправду тут было не с чем. Некоторые нюансы, конечно, имеются. Ремарки, уточнения из тех, что в договорах на получение кредита в конце мелким шрифтом не меньше страницы занимают, но на то они и ремарки.

— А ещё я идеальный бизнесмен! — подвела жена триумфальную черту. — Такие, как я, тащат на себе всех вас, русских писателей, всю вашу русскую литературу!

— В том-то и дело, что ты совершенно идеальна, — миролюбиво пояснил я. — А для рассказа нужен конфликт, желательно внутренний.

— Тебе со мной не хватает конфликта?

— Не хватает, — ответил я с задиристостью домашнего тихони, отчаянно дерзящего дворовой шпане. — Еврейки, кавказки, азиатки мстят, скандалят, лезвия, суицид, а русские тихо терпят.

— Конфликта ему мало, — повторила жена с задумчивостью человека, принявшего страшное решение.

— Для рассказа мало, а для жизни в самый раз.

Но было поздно.

— Я тебе устрою внутренний конфликт, — сказала жена тем тихим голосом, который предвещал неотвратимую кару. — Напиши, что у тебя нет денег, что ты просишь у меня пятьсот рублей, когда идёшь пить пиво.

— В моей семье такая традиция — деньги хранятся у женщин.

— Не важно. Это и есть внутренний конфликт, ведь унизительно, что у тебя никогда не будет денег, машины, ты никогда не сможешь подарить мне бриллиантовые серьги!

Я вздохнул. Были в наших отношениях бриллиантовые серьги, пусть некрупные, да, и бриллианты так, осколки, но всё же натуральные. Я не стал спорить, выразив лицом эмоциональную гамму, вмещающую всё от «вроде согласен» до «категорически против».