— Это как понимать? Ты слепой? Или, может, ты враг? Я же приказывала не снимать молодых!
Растерянный мужчина не успел ничего сказать — к руководительнице подошла Волкова.
— Зачем же вы так? Это я велела Валерию Сергеичу снять молодёжь.
— Вы?!
Парамонова в первых разговорах с Волковой попыталась Наталью, как и всех остальных, независимо от возраста, называть на «ты». Но увидев сначала сдержанно ледяную реакцию, а потом — явное нежелание Волковой откликаться на «ты», стала вежливей.
— А вы почему нарушили мой приказ?
— Иначе сорвали бы съёмку. Там была почти одна молодёжь.
— Мне придётся доложить руководству о нарушении дисциплины.
Видимо, Парамонова выполнила обещание.
— Ну, если не хочешь кофе, я, с твоего позволения, причащусь коньячком.
Янкин пошёл к сейфу.
— Может, ты тоже?
Увидев отрицательный взмах руки, налил из пузатой импортной бутылки в небольшую рюмку. Выпил, закрыл сейф. «Это что-то новое», — подумала Наталья.
— Как тебе Парамонова?
Волкова пожала плечами. Она решила подождать: пусть скажет о претензиях начальницы Янкин.
— Попросили взять, — вздохнул Грегор Викторович, пристально разглядывая стоящую перед его столом женщину. Прошло время, а Наталья стала только притягательнее. После увольнения из редакции думал: всё забудется. Но, увидев однажды Наталью по телевизору, стал с нетерпением ждать следующих передач, которые она вела.
Здесь Янкин встречал её редко — телевидение это не маленький коллектив газеты. Вызывать к себе — нужен серьёзный повод. Просто так не пригласишь — не того уровня редактор Волкова. Таких у него десятки. О существовании некоторых он даже не подозревал. Один на один были всего три раза — Янкин хорошо помнил каждый из них. Первый раз — после собрания. Демонстративно взял под руку, при всех сказал: «Зайдите, Наталья Дмитревна». Увидел удивлённые взгляды окружающих, дружелюбно (тогда ещё не проявилась оппозиция) бросил: «Способные кадры вам отдали». В кабинете попытался вроде как по-товарищески обнять, но женщина мягко выскользнула.
Второй раз — когда получил докладную записку о пропаже отснятого материала про самоубийц. Волкова бесстрастно, механически повторяла предложенную шофёром версию. Проницательный Янкин чувствовал: здесь что-то не то. «Ты как Никулин в Бриллиантовой руке»: «Поскользнулся, упал, очнулся — гипс». Но сделал вид, что поверил.
Последний раз вот так же вдвоём они были месяц назад. Тогда он вызвал Наталью через «комиссара», предшественника Парамоновой, и поручил сделать передачу с участием «архитектора перестройки» Яковлева. Тот сам позвонил, просил об этом. Янкин не стал отказывать — они были из одной когорты. Передача получилась какая-то странная. Грегор Викторович был не просто хорошо знаком с «серым кардиналом». Он много знал о нём от разных людей, слушал его в различные периоды, знал манеру речи Яковлева. Особенно наступательную и погромную после провала ГКЧП. А тут на жёсткие, слегка прикрываемые вежливостью, язвительные вопросы Волковой отвечал какой-то тусклый старик с лицом обрюзгшего бульдога. Янкин заподозрил, что такое превращение создано искусственно, и намекнул об этом Наталье. Она обезоруживающе улыбнулась и ничего не ответила.
Пришлось материал дополнять старыми съёмками, делать передачу короче. Теперь Парамонова обвиняла Волкову в срыве задания.
— Садись. Почему ты проигнорировала приказ?
— А вы знаете, о чём приказ? Полина Аркадьевна, когда какая-нибудь группа едет на съёмки, запрещает снимать молодые лица.
— Как это? — поднял брови Янкин.
— Если мы едем на митинг сторонников Союза или на собрание, где люди требуют сохранить СССР, она приказывает: в кадре должны быть только старики…
— Ах, вон в чём дело!
— Если митинг, то — старые лица… Искажённые… Беззубые… Если собрание, то выбирать надо дремлющих… безразличных… опять же только стариков. Вот, мол, кто боится распада Советского Союза. Но ведь это не репортаж в газету, Грегор Викторович! Я помню вашу критику по поводу референдума. Там ещё можно было описать каких угодно. А тут же — камера! Мы приехали на завод… В цехе — митинг. Я сама ходила рядом с оператором. Какие там спящие! Молодёжь! Выступают зло. Прямо, как на войну собрались. Мы могли бы уехать, ну, нет там спящих и беззубых!
Наталья сделала наивное лицо, по-детски, беззащитно улыбнулась.
— Но разве бы вы одобрили впустую затраченное время?… Машину гоняли… бензин… камера без результата…
Читать дальше