Наталья Нестерова - Театр двойников

— В рюстре рампочка сгорера, надо новую купить!

Анна Ивановна взрывается:

— Ты по-человечески будешь говорить? В люстре лампочка сгорела! Повтори! Или я не двинусь с места!

Они полчаса препираются у магазина электротоваров. Наконец, после угроз лишить внучку телепросмотра, бабушка добивается половинчатого компромисса. Поджав губы, Настя выдавливает:

— Ладно! В люстре рампочка сгорела. Довольна?

Ну, хоть что-то!

Через несколько дней психологи вызвали Анну Ивановну в школу. Завуч освободила свой кабинет для бесед с родителями проблемных детей.

— Анна Ивановна, — спросила молоденькая психологиня в стильных очках без оправы, — внучка живет с вами и вы ее воспитываете?

— Да.

— Хотя мама и папа Насти живы-здоровы?

— Да.

— Не алкоголики?

— Нет.

— Не хронические больные инвалиды?

— Вполне здоровы и цветущи.

— Родительских прав не лишены?

— Упаси Бог!

— От ребенка единственного не отказывались?

— Никогда!

— Бытовые и материальные условия не скудные?

— Более чем удовлетворительные.

— Они любят своего ребенка?

— Очень!

Так некоторое время они играли в словесный пинг-понг, пока специалист по детской психике, сама в недалеком прошлом ребенок, не спросила прямо:

— Чем объяснить, что вы, бабущка, воспитываете ребенка, а не они, папа и мама?

У нее даже очки запотели от интереса. Как же! Случай! В диссертацию может войти!

— Так получилось! — ответила Анна Ивановна сурово, давая понять, что откровенничать не собирается.

Великим педагогам, у которых не было собственных детей, и психологам, которые вчера кушали в слюнявчиках, Анна Ивановна не доверяла.

Хотя никакого секрета нет.

Через три недели после рождения Насти стало ясно, что только бабушка Аня может с ней справиться. Неделю невестка с новорожденной лежала в роддоме. Вторую неделю сын, невестка и ее родители сходили с ума и каждые три часа вызывали “скорую” — ребенок орал, синел и корчился. На третью неделю Анна Ивановна стала приходить к ним и брать Настю на руки — ребенок мгновенно успокаивался, потешно чмокал губами. Остальные домочадцы тут же падали замертво, получив заветный отдых.

Жизнь Анны Ивановны превратилась в кошмар и гонки на выживание. Она работала в библиотеке горного института (двадцать пять лет стажа!), но теперь спала на службе — от звонка до звонка, от лекции до лекции. Во время лекций студентов немного, напарница справлялась, а завбиблиотекой привалится к стеллажам и дрыхнет. Звонок — сомнамбулой тащится на прием заказов. Гонг на лекцию — в закуток спать. После работы — к Насте, там все на последнем издыхании.

И так до восьми Настиных месяцев. Она уже стояла в кроватке. Ручками за перила уцепится — не оторвешь. И вопит! Мама, папа, бабушка, дедушка чего только не предпринимали! Кукольный театр перед ней разыгрывали, чтобы ложку каши уговорить съесть. Честно сказать — по попе младенца шлепали. Бесполезно! Анна Ивановна приходит — голодного ребенка накормит, укачает. Всем благодать, но попробуй Настю с рук спусти — мгновенно учует и рев поднимет.

Сыну и невестке Анна Ивановна заявила:

— Больше не могу! Я хочу спать! Хронически и всегда! Я устала жить в чужой квартире. Хочу домой! Переезжайте с ребенком ко мне. Конечно, в однокомнатной тесно. Перейду на полставки, через день работать. Я — на кухне, вы — в комнате. Но! Спать по-человечески!

Потом Анна Ивановна вовсе с работы уволилась, а невестка на свою вышла. Ребята в большую квартиру тестя вернулись. Бабушка с Настей вдвоем зажили.

Ни в какую астральную или прочую хиромантскую связь между людьми Анна Ивановна не верила. Образование у нее строгое, геологическое, мировоззрение абсолютно материальное. Но между ней и Настенькой… Как между частями растения — старый корень и молодой побег, единый организм. Хотя ссорились и любились они пятьдесят на пятьдесят. Равное количество времени ругались и блаженствовали.

Личную жизнь бабушки внучка своими младенческими ручонками обратила в прах — с полного благословения Анны Ивановны, конечно.

С мужем Анна Ивановна разошлась, когда сыну десять лет исполнилось. Муж, геолог, все по экспедициям, в поле работал. А ей деться некуда — сын! В библиотеке трудилась, сына из школы в спортивную секцию каждый день возила. Муж “в поле” нашел себе другую подругу. Разошлись они как бы культурно, без истерик и дележа имущества. Но для Анны Ивановны удар был! Два года себя не помнит — призраком прожила. Потом появился у нее мужчина. Доцент их института, с кафедры радиоактивных минералов. Роман был не африкански страстный, а теплый и душевный, на многие годы. У него жена была очень больна. Диабет с осложнениями. Умирала десять лет, бедняжка. Это отдельная история — когда искренне желаешь человеку здравствовать и невольно ждешь его смерти.