Босая Ида, глубокая ночь, дождь, обморок, десять ударов в минуту, имя убийцы – с утра весь городок говорил только об этом.
Я договорился с директрисой школы о замене и бросился в больницу.
Иду поместили в палату на первом этаже, в ту самую маленькую комнату, где когда-то умирал Коля Вдовушкин. Но теперь в палате было окно, а от коридора она отделялась не кирпичной стеной, а стеклом от пола до потолка.
Ида лежала на спине, укрытая до подбородка простыней. Лицо ее было спокойным, и на миг мне показалось, что она улыбается. Спящая красавица. Я взял ее руку, и вдруг нахлынуло – разом, беспорядочно, грубо: стук ее швейной машинки, запах горячей целлулоидной пленки, гридеперлевое платье, ее волшебный гнусавый голос, огнем подкованные кони… вся ее жизнь, вся моя жизнь… я не выдержал и заплакал…
– Она жива, – услышал я за спиной голос доктора Жереха. – Это шок.
Я обернулся.
Доктор Жерех сидел в кресле у стены, посасывая свою уродливую трубку.
– Это шок, – повторил старик. – Она впала в сон – это случается при сильном волнении.
– Она проснется? – спросил я.
– Ей восемьдесят пять, – сказал Жерех. – Но сердце у нее еще ничего. Больше я пока сказать ничего не могу, Алеша. Будем ждать.
– Сколько?
Доктор Жерех пожал плечами.
В палате Иды дежурили медсестры и врачи. Каждый день к ней заглядывал майор Пан Паратов. Стеклянную стену завесили простыней, чтобы отвадить зевак, которые приходили в больницу – хоть одним глазком поглядеть на женщину, хранившую страшную тайну.
Проведать Иду приходили ее голубки, Алик Холупьев, Маняша Однобрюхова с внуками…
Библиотекарша Люся Гонтмахер, внучка легендарной библиотекарши Георгины Самойловны Бебехер, урожденной Гагахер, вычитала в какой-то книжке, что в 1485 году при строительстве римской церкви Санта Мария Нуова был обнаружен саркофаг с телом прекрасно сохранившейся пятнадцатилетней девушки, похороненной задолго до нашей эры, то есть до Рождества Христа. Казалось, она лишь минуту назад задремала. Ресницы ее подрагивали, но она не просыпалась. К телу ее началось паломничество. Чтобы прекратить это безобразие, папа Иннокентий велел девочку перезахоронить, а солдат из похоронной команды разослал по отдаленным гарнизонам, чтобы тайна красавицы умерла вместе с ними.
А в 1629 году в монастыре Ля Сель Рубо похоронили шестидесятилетнюю монахиню Розалин. Врачи исключили возможность летаргии – Розалин хоронили с соблюдением всех правил, убедившись в том, что она действительно мертва. Но когда спустя несколько лет гробницу вскрыли, – старушка была как живая, и даже глаза ее задорно блестели. По приказу папы ее уложили в стеклянный саркофаг, а глаза вырезали и поместили рядом, в серебряном реликварии, чтобы молиться было удобнее. В 1660 году в монастырь заехал король Людовик XIV. Повосхищался, как полагается, реликвией, а потом вдруг приказал своему лекарю Антуану Вайо проколоть ножиком глазное яблоко Розалин. Зрачок сузился, утратил блеск, из места прокола брызнула кровь. Король был в восторге. Врачи констатировали гибкость ее членов и свежесть кожи, хотя со времени похорон прошел тридцать один год…
Даже доктор Жерех не удержался и однажды за стаканом в «Собаке Павлова» поведал историю о некоем Иване Качалкине, который проспал 22 года – с 1896-го по 1918 год. Физиолог Иван Павлов писал, что больной «лежал живым трупом без малейшего произвольного движения и без единого слова». Его приходилось кормить с помощью зонда. Незадолго до своего шестидесятилетия Качалкин стал понемногу двигаться, потом начал вставать в туалет и принимать пищу без посторонней помощи. О своем состоянии он говорил, что хоть и спал, однако «все понимал, что около него происходит, но чувствовал страшную, неодолимую тяжесть в мускулах, так что ему было даже трудно дышать». Он умер в сентябре 1918 года от сердечной недостаточности.
Городской сумасшедший Шут Ньютон норовил каждому встречному рассказать об Иаире, начальнике синагоги, у которого умирала дочь, а Иисус сказал ему, что она не умерла, но спит: «И смеялись над Ним, зная, что она умерла. Он же, выслав всех вон и взяв ее за руку, возгласил: девица! встань. И возвратился дух ее; она тотчас встала, и Он велел дать ей есть. И удивились родители ее. Он же повелел им не сказывать никому о происшедшем».
Эти истории производили большое впечатление на слушателей, ждавших чуда.
В библиотеке вдруг образовалась очередь за Эдгаром По – популярностью пользовались его рассказы о людях, впавших в летаргический сон и заживо погребенных.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу