Если Арно был вечером занят, она шла в кино с матерью на «Серенаду Солнечной долины» и сквозь слезы любовалась Карен Бенсон, танцевавшей под оркестр Гленна Миллера…
Какое это было блаженство – жить безмозглой, бессмысленной жизнью…
Возвращаясь как-то с прогулки, они с Лошадкой наткнулись на компанию чудовских мальчишек, которые в малиннике избивали бритоголового пацана лет десяти. Бритоголовый вцепился в рыжего здоровенного парня, и чудовские пытались разнять их, лупцуя пацана ногами, кулаками и палками. Лошадка с криком набросилась на них – мальчишки разбежались. Только сейчас Ида заметила, что у бритоголового не было ушей.
– Господи, как тебя угораздило?
– Свиньи съели, – ответил мальчишка, сплевывая кровь.
– Ты детдомовский? Как тебя зовут?
– Жгут.
У него были синие глаза, пылавшие лютой злобой, и узкая голова, а рот полон острых зубов.
– Странное имя…
– Странное… – Жгут ухмыльнулся. – Это разве странное? Генерал-губернатор Чакраварти Раджагопалачария передал власть президенту Раджендре Прасаду. А ну повтори!
Ида повторила без ошибок.
– Ну… – Жгут вытер нос рукавом. – Небось ты знала про эту Прасаду…
– Я актриса, дружок, и слух у меня – актерский, – сказала Ида. – И все-таки, как тебя зовут?
Парень пожал плечами, повернулся и скрылся в кустах.
Поймав ее взгляд, Лошадка схватила дочь за локоть.
– Не вздумай! Ты что? Он же бандит! Он тебя ночью зарежет!
– Да ни о чем я не думаю, – сказала Ида. – Вот еще…
На следующий день Ида и Эркель отправились в детдом.
Арно надел парадный мундир со всеми орденами и медалями – на детей он произвел впечатление не меньшее, чем на начальницу детдома Розу Михайловну Каплан, седую тетку с мужскими руками.
– Жгут? – Начальница рассмеялась. – Проще с осиным роем поладить…
Ида стояла на своем. Дело быстро уладили.
На прощание Роза Михайловна сказала: «Идиллии вам не обещаю. Он же не драчун – он воин, и беда в том, что воюет он до победы, полной и окончательной. И девочек ненавидит…»
Жгут позволил свозить его в Москву и одеть. Он позволял кормить его. Вот, пожалуй, и все, что он позволял Иде и Арно.
Целовать же себя он позволял только Лошадке – как ни странно, она влюбилась в мальчика. Лошадка следила за его одеждой, проверяла тетрадки и подкармливала пирожками с капустой. Ей он рассказал о матери, которую не помнил, но ненавидел: она бросила его во дворе, сомлевшего от голода, и свиньи объели у него уши.
Лошадка шпионила за мальчиком, который чуть не каждый день ввязывался в драки, и несколько раз приносила его на себе домой, избитого и окровавленного.
Лошадка пыталась примирить его с Олей Шиц, колченогой еврейкой-детдомовкой, которую Жгут называл «фашистской сволочью» и считал чуть ли не главной своей врагиней.
– Она ведь жалеет тебя, – говорила Лошадка. – Другие тебя ненавидят, а она – жалеет. Любит и жалеет.
Но именно это и злило Жгута, который задыхался и покрывался прыщами, когда слышал слово «любовь».
Встречая Олю Шиц на улице, он брал ее за руку, отводил в кусты – она покорно ковыляла за ним – и ставил на колени, а потом плевал ей в лицо и уходил.
Ида застала их в саду, велела Жгуту застегнуться и следовать за нею.
В кухне Жгут плюхнулся на табуретку и с интересом уставился на Иду. Это был естественно-научный интерес. Что же будет делать эта лягушка? Как поведет себя эта стрекоза? Что произойдет с кошкой, если ей вспороть живот? На что способна эта сучка?
А ей хотелось ударить его. Убить. Задушить. Взять топор и убить. Такой мрази она еще не встречала. Ребенок – и такая мразь. Воплощенная ненависть, а не ребенок. Достоевский кошмар. Она растерялась. Он был сильнее ее, вдруг поняла она. Зло делает человека сильнее, и Жгут это чувствовал, и Ида это чувствовала и не знала, как поступить.
Он смотрел на нее с улыбкой и ждал.
Она молчала. Боялась шагнуть к нему. Боялась протянуть руку. Боялась открыть рот. Боялась сделать что-нибудь непоправимое. Его узкая крысиная голова, рот, полный мелких острых зубов, налитые синей лютостью глаза… что-то вспыхнуло внутри, дрогнуло, потекло, смрадное и жгучее… она вдруг покачнулась, упала на колени, перед глазами все поплыло, она содрогнулась, ее вырвало…
Жгут брезгливо обогнул Иду и вышел, аккуратно закрыв за собою дверь.
Ида кое-как добралась до кровати, завернулась с головой в одеяло, завыла, затихла, забылась.
Она обрадовалась, когда очнулась и поняла, что жива.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу