Эльчин Сафарли - Когда я без тебя… (сборник)

…Больше не чувствую мишени на спине, тайком фотографирую обувь сидящих рядом, гашу маяки ожиданий, греюсь на расстоянии твоим теплом, жмурюсь от душевной легкости, не собираю осколки, сжимаю выводы в кулаке, покидаю латентную реальность, дни на обратной перемотке, впускаю в гости луну (мы с ней помирились) и убеждаюсь в том, что самая сильная любовь — та, которая не боится проявить слабость.

Я преодолел тоску обвинения, непонимания, битья посуды, мне почти удалось заполнить ту самую пустоту, которая образуется в каждом человеке после первого (как правило, самого незначительного) удара судьбы. Она растет, расширяется вместе с нами. По мере увеличения количества выплаканных слез. Пустота — самый стойкий личный враг внутри себя. Победившие его вступают на самый светлый путь, с их лиц стираются следы печали, они танцуют фламенко, они никогда не садятся в ванну со стороны слива, они познают рай еще до смерти. Теперь я снова со сладкой истомой предвкушаю тебя заново. Без болевых ощущений…

Согласен с уже дочитанным Палаником, «у каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты». Действительно, ни один фильм, роман, песня не появляются в нашей жизни случайно. У любого, пусть даже крошечного, события есть свое предназначение. В отчуждающем стиле Паланика найти те самые нужные слова — почти чудо…

Внутренний барометр окончательно переходит с состояния «sos!» на состояние «ясно, солнечно». Ни о чем не жалею. Ни о попытках самоуничижения, ни о резких словах, ни о спасительных иллюзиях, ни о брошенных камнях, ни о запущенных стремлениях, ни о беспокойных ночах. Мирумир на вопрос о сожалениях отвечала словами какого-то японца: «Видимо, это неизбежно: человек, думающий только о прекрасном, не может не погрузиться в бездну горчайших раздумий. Так уж, очевидно, устроен человек…»

Я люблю ум Мирумир. Всегда восхищался им, а она смущенно объясняла: «Хоть у меня и много дури в голове, иногда вырываются неплохие фразы. Правда, как правило, большинство из них кто-то сказал прежде…»

И так бы она и продолжала пояснять суть своей «великой ничтожности», если бы я не пресек ее цитированием не японских мудрецов, а… пяти заповедей из мультфильма «Кунг-фу Панда»: «Живи настоящим. От судьбы не убежишь. На все есть причина. Наша страсть дает нам силы. Вначале ты можешь быть самым неперспективным».

Сейчас я понимаю, что мы с ней сформировали собственную философию, объясняющую нас двоих. А пока я закрываю глаза. Когда их открою, она будет рядом. Протест отклонен…

…Запаковываю горы необходимого в чемоданы, бегаю по квартире мокроголовый, выбираю плавки, завтра откладываю на послезавтра, повсюду листопад из карамельных фантиков — за сладкую жизнь(!), отстраняюсь от сигарет, пью японское вино из зеленых слив, в холодильнике лимонный кризис, я хочу подплыть к тебе ближе, придумываю новый мир, начиная с кухни, а где еще возможен лондонский дождь? И прав тот, кто сказал: «Вы не можете ничего поделать с длиной вашей жизни, но вы можете сделать что-нибудь с ее шириной и глубиной».

С щетиной на лице и зимней бледностью я уезжаю туда, откуда буду учиться смотреть на все проще. Мне это нужно, ну, как минимум для того, чтобы не утонуть в Эгейском море… Лето должно бы взашей прогнать меня. За свинское отношение. Я нахожусь в июне, но полон осенью. Неуважение к хозяевам дома. Не отдаю нынешнему солнцу должного. Прячусь под кепкой, не снимаю очков, укрываюсь за шторами, дышу самсунговским микроклиматом.

Да, мне безумно хочется ноября. Чтобы +10, пальто цвета aubergine, яркий шарф, горячий кофе под редким дождем, книга Хёга под мышкой, сигареты для обогрева без счета, Keiko Matsui в наушниках, тепло-колючие носки и желание быстрее бежать домой, где маленькая кухня с бегониями на подоконнике, верный пес с внимательным взглядом и любимый плед в оранжевую клетку. Спешишь домой с мыслью, что где-то там, на другой ветке метрополитена, едет сейчас и она, также думая о тебе. И ты уже почти бежишь, перепрыгивая через лужи, чтобы к ее приходу успеть поставить чайник…

Когда же я снова начну уживаться с реальностью? В конце концов, все мы по жизни пишем повесть без названия. И у каждого из нас действие происходит в определенной поре. В моей реальности живет мой мир, который, как у Набокова, стал таким «пленительно важным, вольным и воздушным», что сейчас мне уже «тесно дышать прахом нарисованной жизни». Болен ли я побегом от действительности или это временное явление, так сказать, инстинкт самосохранения?..