Ира Брилёва - Приключения «Идиота»

Простая мысль о том, что меня уже не было в номере почти час, мою голову не посетила. Хотя, час — это мало для спокойного ограбления. Да и народ в это время по коридору шляется.

Ночь — другое дело. Все разбредутся не только из коридоров, а и из отеля — ищи-свищи. Воруй — не хочу, хоть до рассвета. Курорт, блин!

Что же делать. И отказываться глупо, — какие у меня аргументы в пользу того, что Вадим Петрович — нехороший дяденька. С виду — обычный курортный ловелас. Ну симпатичный, конечно. Но и идти с неспокойным сердцем, зная, что могут залезть, тоже не хотелось. Надо что-то делать с Достоевским. Спрятать, что ли. Они придут, не найдут книжку и отцепятся. Или, может, с собой ее взять. Ага, неплохая картинка — я в вечернем платье, с вечерней сумочкой, а из крошечной сумочки торчит здоровенная растрепанная книженция из серии «Дым Отечества везде со мной». Господи, какая же я…

Стоп. Нормальная я. Это же пятизвездочный отель! И значит, здесь есть ячейки для хранения драгоценностей.

Теперь у меня был план. Быстренько накрасив все, что положено и переодевшись по случаю ужина, я засунула Достоевского под мышку и выплыла из номера, как Золушка на первый бал.

Когда я излагала служащему отеля свою просьбу разместить Достоевского в бронированной банковской ячейке, его глаза пережили несколько стадий. Сначала это были глаза лемура — это самые большие глаза, которые я знаю, потом это стали глаза санитара из психбольницы. В них читалась простая мысль — эти русские — все идиоты, им просто деньги некуда девать, вот они с жиру и бесятся.

Пристроив Достоевского рядом с чьими-то фамильными бриллиантами, я успокоилась.

Вы спросите, а чего это я так носилась с этой драной книжкой? Знаете, честно могу сказать — понятия не имею. Но вот было у меня стойкое ощущение, что здесь что-то не так. Предчувствие, что ли. А еще моя секретарская привычка все систематизировать и доводить до конца. Видимо, здесь сработала профессиональная аккуратность, а может, просто шестое чувство. Ведь что-то мне все-таки нашептывало — почему? Почему кто-то охотится за таким никчемным предметом?

А еще я в детстве обожала романы про индейцев и всякие прочие приключения. Может быть, из-за этого.

В общем, дело было сделано, голова освободилась для приятных мыслей, и можно было спокойно отправляться на ужин. Что я незамедлительно и сделала.

Вадим Петрович ждал меня в холле с огромным букетом цветов.

— Это вам, — сказал он, смущаясь. Нет, он положительно все меньше и меньше походил на обычного курортного ловеласа.

— А что вы думаете о небольшой прогулке? — спросил он.

— Смотря, куда и зачем. — Холодок подозрительности снова подул мне в лицо.

— Я думаю, немного романтики вам не помешает. Мне кажется, вас кто-то сильно напугал, и вы теперь все время настороже.

Я не ожидала от него такой обезоруживающей проницательности и не нашлась, что ответить.

— Вы не бойтесь. Я все понимаю про курортные романы и прочую книжную ерунду. Это все не про меня. Я серьезный бизнесмен, и мне обычно некогда всем этим заниматься. Бывают, конечно, разные обстоятельства, — на этой фразе он как-то немного помрачнел. Но, помолчав пару секунд, продолжил: — Но только не сегодня. Сегодня я действительно хочу позволить себе немного отдохнуть. И, если вы не против, — с вами. — Он посмотрел на меня почти жалостливо. Точно — Пьер Безухов.

— А я не против. Командуйте.

Дух авантюризма — мой любимый дух.

Вскоре я поняла, что именно так попадают в сказки. У подъезда отеля нас ждал белый лимузин, а у одного из причалов Босфора — белая яхта размером с два железнодорожных вагона.

Я поднималась на борт этой яхты под звуки вальса Штрауса. Официанты в количестве двух человек были тоже в белом, поэтому в сгустившихся сумерках были похожи на два вышколенных привидения — так плавно и бесшумно они передвигались.

На палубе стоял накрытый на две персоны стол. А музыканты, исполнявшие божественного Штрауса, расположились на возвышении, сбоку от нас.

Я поняла, что сильно заблуждалась насчет Вадима Петровича, и удержать ситуацию в своих руках при этих обстоятельствах мне будет крайне затруднительно.

Но было уже поздно что-то менять, да и на мою честь и достоинство никто не покушался.

Наоборот. Вадим был просто «Мистер Предупредительность», официанты — обходительны и немногословны, музыканты наполняли воздух звуками столь деликатно и искусно, что вскоре я позабыла о своих страхах и предалась безудержному веселью.