Анатолий Тосс - Женщина с мужчиной и снова с женщиной

Или же он мог смастерить устройство по постоянному прослушиванию телефонных разговоров чьей-нибудь жены, а то и мужа. И установить его заодно с другим устройством, тоже лично разработанным, которое незаметно подсматривало за женой того же самого мужа в изолированной ванной комнате. Но мужу при этом никаких изображений не передавало. Потому что все изображения уходили совсем в другом направлении.

Или же мог разработать конструкцию бани в туалете городской малогабаритной квартиры. И даже пытаться ее построить, если ему кто-то позволял.

Или же изобрести женские колготки с тремя ногами. Так, что если одна прорвется, то используется запасная.

Или же…

В общем, если уж совсем объективно, то Инфант в каком-то смысле был легендарным сказочным Левшой, таким отъявленным народным умельцем. За тем лишь исключением, что был он правшой и вообще-то далеко не народным. И даже не совсем умельцем. И про Левшу ничего не знал и никогда не слышал.

Но даже эти скудные свои способности Инфант не ценил и придавал им крайне мало значения. Потому что более всего он любил «чудить», причем совершенно бескорыстно. И вот здесь, в этом щедро отмеренном ему таланте, он покорял такие Эвересты, достигал таких высот мастерства, на которые никто больше не мог забраться, чтобы стянуть его оттуда.

Вот и получалось, что в экономической сфере жизни Инфант все еще искал себя. Пытливо искал. Не всегда удачно, иногда жизнь совместно с экономической сферой глумились над ним остроумно, но на продукты питания ему все-таки хватало. Даже вот на субботнее кафе с омлетом и кофе.

Так мы и продолжали сидеть в кафе, попивая остывающий вслед за омлетом кофе, осматривая публику заинтересованными взглядами. А потом Илюха проницательно ко мне обратился:

— Слушай, Розик, ты где вчера отсутствовал? Я тебе звонил, но ты не откликался.

— А?.. — переспросил я.

— Так где ты был? Пора тебе мобильник завести, а то ты недоступным слишком часто делаешься.

— Не, не люблю я их, принципиально не люблю.

— Так где ты был? — настаивал Илюха.

— Да так, — не менее настойчиво отнекивался я.

Но чем больше отнекивался, тем больше Илюха стремился узнать, и в какой-то момент я перестал сопротивляться.

— В общем, неудачный у меня день выдался вчера, — признался я наконец. — Нелепый такой день, полный ненужных жертв и разрушений.

Оба, те что сидели напротив, придвинулись поближе, не скрывая ожидания. И я их ожидания оправдал.

— Ну, в общем, — начал я, — позвонила мне утром Кларчик… ну да, та самая Клара.

— Музыкантша, что ли? — начал чудить Инфант, считая, что он просто не имеет права пропустить мимо такое удачное имя.

Я-то сразу понял, к чему он ведет, а вот Илюха не сразу. Потому что так досконально трактовать да истолковывать Инфанта, как умел это делать я, он все-таки не мог. Хотя он его истолковывал намного лучше других, которые вообще ни хрена не понимали.

— При чем тут музыкантша? Я же знаю Кларчика, она девушка со слухом, конечно, и с голосом. Но к профессиональной музыке она ведь никакого отношения не имеет, — недоумевал Илюха наивно.

— А зачем ей тогда тромбон потребовался? — продолжал привычно чудить Инфант, заводя БелоБородова в свои темные мозговые дебри, полные завихренных ассоциаций.

— Какой тромбон? — не понял Илюха.

— С которым она спала в обнимку, нажимая на клавиши большими пальцами ног, — закрутил еще один виток Инфант.

И тут мне пришлось вмешаться.

— Это она, — остановил я Инфанта его же оружием, — чтобы отомстить водолазу Карлу за спиливание и порчу коралловых рифов в Красном море.

— А… — тут же поскучнел Инфант и двинул на попятную: — Тогда понятно.

Услышав про Карла и про коралловые рифы, Илюха сразу, конечно, врубился и посмотрел на Инфанта с усталой тоской. Но тот лишь посмеивался себе в удовольствие — спутать Илюху ему удавалось не каждый день. И даже не каждый месяц.

— Чудишь, Инфантик? — поинтересовался Илюха.

— Ага, — удовлетворенно согласился тот.

— Ну ладно, — простил его Илюха, возвращаясь вопросом ко мне: — Так чего Кларчик?

— Да она за помощью обратилась. Там у нее мамашка имеется, немолодая уже далеко женщина. После семи неудачных браков совсем одна осталась. В квартире одинокой живет, в тесной такой, заставленной слишком плотно мебелью старой и шаткой. В основном антикварной, раритетной. В общем, тяжело ей одной, особенно после того, как всю жизнь сильно нарасхват была.

— Да, старость — не радость, особенно когда женщина по ночам в пустой… — осторожно подступился было Инфант к очередному своему чудачеству, но Илюха зажал ему рот властным взглядом.