Денис Драгунский - Окна во двор (сборник)

Зазвонил ее мобильник. Она ответила по-немецки. Потом ушла в другую комнату. Куда-то звонила сама. Вернулась насупленная.

— Катался на лыжах, разбился, сейчас в реанимации, — сказала она. — Самолет в восемь. У нас есть еще часа три, — и сняла свитер через голову.

Потом он получил смску: фон дидериц умер позвоню через 40 дн.

Через три недели после похорон мужа она познакомилась с аргентинским актером и улетела с ним в Буэнос-Айрес.

Городок был маленький, но лучше деревни, потому что в нем была тарная фабрика, школа, продмаг, универмаг и целых три столовых: трест питания «Ромашка».

Антонина Чугаева по прозванию Тося Чугун там работала уборщицей и судомойкой, ей было семьдесят два, но ее не увольняли, потому что крепче ее не было бабы в городке. А ее муж Саша был на пенсии, он был раньше техник на тарной фабрике. А совсем раньше они были покорители целины и вот потом вернулись. Но не в родную деревню, а сюда.

Тося Чугун приходила домой поздно; Саша встречал ее ужином. Она молча съедала макароны с мясом, выпивала полстакана портвейна и шла посидеть на крыльце, взяв с собой гитару; это ей на целине подарили. Тося перебирала струны и тихо бурчала:

Ехали на тройке, хрен догонишь,

А вдали мелькало, хрен поймешь…

Мимо пробегала повариха Мадина Мадоева, которую дразнили Мадонной за большую грудь и белую прическу.

— Чугунка, поиграй, а я спою! — кричала Мадонна Тосе.

— Беги давай, блядь нерусская! — кричала Тося Чугун.

Мадонна убегала, хохоча. Тося сидела в обнимку с гитарой до темноты.

— Тося, — в один такой вечер вдруг позвал ее Саша из дома. — Помнишь, у нас сыночек был? В Иртыше утонул…

— Чего это ты вдруг вспомнил? — спросила Тося, входя в комнату. Саша лежал одетый на кровати.

— Как его звали-то? — просипел Саша.

— А тебе зачем? — обозлилась Тося.

— Я помираю, — сказал Саша и помер.

Тося побежала к соседям звонить в «скорую помощь».

Потом вернулась. Саша лежал на кровати. Она вышла во двор.

— Чугунка! — крикнула ей Мадонна. — Чего не играешь?

Тося схватила с земли камень и кинула в нее. Попала по ноге.

После похорон были поминки, пришли из «Ромашки» и два старика с тарной фабрики, все в костюмах, пили за вечную память.

Вечером все ушли и стало скучно. Теснило в груди. Тося выпила еще, прихватила гитару и пошла на крыльцо. Темнело. Какая-то фигура болталась во дворе.

— Эй! — крикнула Тося. — Поди сюда или мотай отсюда!

Фигура приблизилась. Это была Мадонна в темном платьице. Тося вспомнила, что она ее одну не пригласила на поминки, хотя они работали вместе.

— Извини, забыла — сказала Тося. — Забегалась. Горе такое, потеряла друга жизни. Заходи, налью. В дом иди, бери бутылку, тащи сюда.

А сама перебрала струны и громко запела:

Ехали на тройке, хрен догонишь,

А вдали мелькало, хрен поймешь…

— Какая у вас гитара красивая, — сказала Мадонна.

— Возьми себе, — сказала Тося Чугун. — У нас сыночек был. Восемь лет было. Утонул в Иртыше.

— А как его звали? — спросила Мадонна.

— Отвяжись! — закричала Тося Чугун и вдруг повалилась с табурета.

Но никто ни разу не спросил, откуда у Мадонны такая хорошая гитара. Хотя она играет на ней и поет разные песенки. «Браво, Мадонна!» — кричат ребята. А она трынькает ногтями по струнам и раскланивается.

Приснился ужасный сон. Продолжение рассказа Чехова «В овраге» . Помните? Это там, где был старик Цыбукин, его сын Анисим женился на бессловесной Липе, у них родился мальчик Никифор, потом Анисима арестовали, старик Цыбукин переписал землю на внука, и вторая невестка Аксинья обварила дитя кипятком. Потом были поминки, и та же Аксинья сидела за столом в новом шелковом платье. А поп сказал: «Не рыдайте о младенце, ибо таковых есть царствие небесное» . А попадья таскала угощение на тарелки своим детям. А потом Липу выгнали из дому.

Вот это — страшный рассказ Чехова.

Мне же приснилось, что Липа взяла гробик со своим младенцем и пошла странницей, питаясь подаянием. Гробик становился все легче, дитя усыхало внутри. Потом Липа попала в избу к двум ссыльным социал-демократкам, «эсдечкам» (соседи называли их издечки ), которые в дальней деревне из свежих и бодрых барышень превратились в бесполые заезженные создания, среднее между конем и человеком, и они спали в одной кровати, но не как мужик с бабой, а как два рабочих существа. Они спросили у Липы, что у нее в коробе, она открыла и показала высохшего младенчика Никифора. А издечки вдруг стали говорить длинные слова о язычестве русского человека и о народе-богоносце.