Александр Иванченко - Монограмма

Доехала поездом до Свердловска, затем из Свердловска — самолетом в Москву. Можно было лететь прямо, но она не знала. В Москве долго переезжала из аэропорта в аэропорт, автобус все время ломался, наконец пересела на такси, подвезшее ее прямо к трапу, и полетела в Ужгород.

Прилетела поздно вечером, автобусов на Мукачево уже не было. Побродила по улицам, была сильная оттепель, таяло. Зашла на автовокзал, выпила ледяного сливового сока и сжевала черствый, с загнувшимся, как резиновая подошва, куском сыра бутерброд. Прочитала путаное расписание, села на диван и заплакала.

Подошла красивая, бледная, с прямыми соломенными волосами девушка, в ярком берете и с белой сумкой через плечо. Достав зеркальце, села рядом, вынула горсть губных карандашей и принялась не спеша пробовать помаду. Не отрываясь от зеркала, спросила, почему Лида плачет. Лида сказала, что она очень устала. Девушка (она назвалась Юлей) спросила, откуда она, и Лида ей все рассказала. Юлю ее рассказ насмешил. Спрятав помаду, она весело расхохоталась:

— Любовь, значит. Ха-ха-ха.

Про эту самую любовь она, да, слышала, но таких, как Лида, видит впервые. Таких зауральских дур. Лида опять заплакала.

— Ты точно его, девуля, любишь, ты не ошибаешься, кисуля? — как-то скучно удивляясь ее слезам и не давая себя разжалобить, качала головой Юля. — Они, знаешь, такие все… Всегда сбегают. Не разберешь, чего хотят.

Лида взяла свою сумку и встала.

— Куда теперь? — насмешливо спросила Юля. — Романтики тоже ведь, я думаю, спят? И даже, может быть, иногда едят? Куда пойдешь?

— Все равно. Хоть на улицу, — сказала Лида.

Юля взяла Лиду за руку и решительно потянула ее за собой:

— Ну вот что, подружка, пошли, переночевать найдем где. Деньги есть?

Лида молча протянула ей скомканную бумажку:

— Вот… хватит?

Юля скривила губы:

— Кисуля, мы не поняли друг друга. Я имею в виду, есть ли деньги на обратную дорогу? С твоим Степой все ясно.

Лида опять заплакала.

— Ладно, не хнычь. Найдем тебе Степу получше прежнего, — сказала Юля и взяла у нее сумку. — Здесь этого добра хватает.

Они сели в такси и поехали к Юле. Знакомка Лиды жила с родителями в деревне недалеко от Ужгорода и приезжала в город, как она сказала, по важным делам. Здесь она работала. Скоро они приехали.

Размещалась Юля со своими стариками в летней кухне, тесном дощатом домике, а большой каменный дом, крытый черепицей, они сдавали внаем. Жильцов, правда, сейчас не было. Старики оказались очень добрыми, внимательными, накормили гостью, уложили на перину, подали в постель блинчики со сгущенкой, накрыли гагачьим одеялом. Лида лежала, счастливая и умытая, и верила, что все будет хорошо. Было чисто, тепло. Мать Юли стряпала что-то праздничное, отец чинил, разложив на газете, часы. Юля смотрела телевизор. Маленькая искусственная елочка в углу позванивала игрушками и убаюкивала Лиду.

На следующее утро они поехали в Ужгород. Юля сказала, что она отправит Лиду в Мукачево, а сама пойдет на работу. Только просила сначала зайти с ней к одним знакомым, недалеко от автовокзала, нужно было что-то передать.

Они вошли в какую-то грязную прокуренную квартиру, и открывший им заспанный фиксатый парень, в грязной тельняшке без рукавов, тотчас запер за ними двери и положил ключ в карман. Юля прошла в комнату, разделась, села за стол и вдруг перешла на какой-то ужасный жаргон. Лида ничего не поняла.

В комнате кроме фиксатого были еще трое, все какие-то сонные, сальные, злые. Парни сидели за столом, отхлебывали по очереди коньяк из бутылки и лениво перебрасывались в карты. Кажется, они играли в преферанс. Юля сидела с ними и насмешливо поглядывала на Лиду.

— Какие сутки не спите, мальчики? — спросила она у них, тоже отхлебнув из бутылки.

— Да, какие… Третьи, наверное… Или четвертые, Кот? — спросил один из парней у того, что действительно был похож на кота: глазки щелками и толст, как сдоба.

— Ну, четвертые, — подтвердил Кот. — Соснуть бы. — Он зевнул.

— Выспишься вон на ней, играй пока, — кивнул на Лиду третий, сидевший в трусах и мексиканской шляпе.

Парни громко загоготали. Фиксатый подошел к Лиде и потянул ее за пуговицу:

— Да, играй, Кот, а я пока ее приготовлю. Пойдем, а?

Парни опять заржали.

— Эй, Серега, оставь ее, она не по этому делу, — вступилась за нее Юля. — Я тебе потом что-нибудь другое подберу. Долг отдавать думаешь? Я за ним.

Они пошли с фиксатым за занавеску и о чем-то долго шептались там.