Александр Иванченко - Монограмма

Он тихо вышел с постоялого двора. Даже не напился воды. Солнце поднялось уже высоко. Подтянув потуже пояс, он поспешил в горы. Ветер дул ему в лицо и гнал назад.

В горах уже порхал снег, и вороны уже поднялись над ущельем и кружили стаями, чуя зиму. Ли Ду собирал валежник и думал о своей бедной матери, о том, что она, наверное, не сомкнула глаз нынешней ночью, ожидая сына. Что он скажет ей? Ведь он еще ни разу не ночевал вне дома. Она не упрекнет его, нет. Только молча посмотрит на него слезящимися, ослепшими от работы глазами и погладит по щеке. Кроме стирки, она перебирает в чужих домах рис, нянчит детей, готовит обед слугам. Во всей округе ее знают как самую честную и покладистую работницу. Однажды, придя домой, она обнаружила у себя в складках одежды несколько зерен риса, случайно попавших туда, когда она отвеивала зерно. Она тут же собралась и отнесла их хозяину. Тот щедро наградил мать, удивившись ее щепетильности. Но чаще ее честности сопутствовала насмешка.

Придя на рынок, он остановился у лавки с украшениями. Самое дешевое из них, всего за несколько медных монет, бирюзовое глиняное ожерелье, крашенное под перламутр, очень понравилось ему. Он знает, такое бы обязательно понравилось его матери. И он непременно купит ей это ожерелье, когда появятся деньги. Ведь, с тех пор как не стало отца, никто не покупал ей подарков. Мать говорила, что отец очень любил ее и что они всегда были верны друг другу, как бабочки шелкопряда. Да, эти бабочки знали цену верности и умирали вместе… А себе он купит, когда разбогатеет, «четыре драгоценности» — бумагу, кисти, тушь и тушечницу. Он обязательно научится красиво писать и станет, быть может, придворным каллиграфом. И тогда он заработает много денег и восстановит добрую память об отце.

Кто-то осторожно тронул его за плечо. Перед ним опять стоял вчерашний незнакомец, прятавший лицо. Показав золотой, он жестом поманил мальчика за собой. Ли Ду подхватил валежник и пошел за ним.

Они снова пришли на тот же постоялый двор, и незнакомец опять скрылся за дверью, забрав хворост. Все было как вчера, только на этот раз это была, кажется, другая дверь. Во всяком случае, на рисовой циновке, закрывавшей вход в комнату, он увидел теперь совсем другой рисунок: разбирающий руками высокую траву мальчик внезапно замечает на земле какие-то неясные следы и в изумлении останавливается перед ними.

Ли Ду присел на корточки возле стены и задремал. Он слишком устал сегодня, лазая по горам. Крик ворон тоже утомил его. К тому же со вчерашнего дня у него во рту не было ни зернышка риса. Рисовые галушки с земляничной патокой — такое кушанье мама обещала приготовить на его рождение. Он еще никогда не пробовал рисовых галушек с земляничным вареньем, никогда. Его мама рассказывала, что в богатых домах едят жареную оленину и маринованную курицу, подают финиковое пирожное и сок из абрикоса. Таких яств он отродясь не пробовал. Он не знает даже, что такое рисовые галушки с земляничной патокой…

Он просидел у двери незнакомца до утра. Кто-то подложил под его голову пук соломы и прикрыл циновкой. Наверное, это добрая Яо-цинь, как всегда вставшая до свету, позаботилась о нем. Ли Ду собрался было постучать к незнакомцу, но Яо-цинь остановила его своим пением. Девушка плела туфли из рисовой соломы и пела:

Ли Ду тихо выскользнул из-под циновки и, задумчивый, побрел в горы. Он размышлял о песне всю дорогу туда и обратно и сам не заметил, как собрал валежник и оказался на рынке. Незнакомец, прятавший лицо, стоял перед ним снова. Этот человек опять показал золотой и повлек мальчика за собой.

Они пришли на постоялый двор. Девушка мельком взглянула на Ли Ду, перебирая ячмень. Забрав хворост, незнакомец молча скрылся за циновкой, на которой на этот раз был изображен прислушивающийся, поднимающийся с колен пастух, вглядывающийся в чащу, в просветах которой мелькал мирно пасущийся бык.