Вячеслав Букур - Тургенев, сын Ахматовой (сборник)

– Сравнил кого и кого! Лева, подумай: тысяча долларов или три тысячи рублей!

– Мама, нет у них тысячи зеленых: большая часть денег уходит сутенерам, на взятки, на лечение. Россия не устоит, если превратится в бордель. А за ней и весь мир… Мы же не можем существовать по пословице: «Провались земля и небо, мы на кочках проживем».

– Февралик ты мой, крыша в пути! Бандиты избили, милиция угрожает, а ты свое…

Цесарки налетели на сидящего в кресле Льва и закрыли живым шевелящимся ковром, чтобы никто из преследователей не смог найти его.

Вован вышел из ванной и вставил свое веское слово:

– Брат, а ведь ты случайно стал таким святошей, мишка помог – свернул тебе кости-то. Если бы не он, ты бы сейчас был мэром и принимал подношения от капитанов секс-индустрии (чувствовалось, что Вован подумал про себя: и мне бы помог в разборках).

– Ни один миг не случаен в жизни. Даже то, что я был как будто под наркозом, когда медведь встряхивал и мял меня… Но понимал каким-то сотым чувством, что зверь – это и есть то мохнатое, что во мне раньше было.

– Дальше знаю: злодея пристрелили. – И тут Сарынин подумал про брата: «А все-таки ты, Левка, лейтенант, вообразивший себя генералом».

– Вова-то у нас! Мне уже никогда таким не быть. – Лев вчера буквально принял три глотка, а сегодня уже хватался за все наполовину отказавшие органы.

– А он с утра уже соку выпил, – похвастался о себе Сарынин.

– Пошла, пошла со стола! – закричала Валерия Валерьевна на цесарку.

Птица степенно спрыгнула и зацокала роговыми ногами, оглядываясь: «Я, что ли, виновата, что твой второй муж, отец вот этого громилы, тоже с похмелья всегда говорил о себе в третьем лице».

Васька, сын Вована, включил телевизор.

– Астрологи советуют: сегодня полезно для здоровья начать день с прогулки по росе…

– Двадцать третьего октября по росе, а в ноябре будут загорать призывать, – дала бой телевизору Валерия Валерьевна, так что звездный маг в ящике затуманился, затрещал и спрятался за мелкими волнами.

Васька надавил на пульт, прекратив мучения звездочета, и забасил:

– У вас тут компьютерные клубы наклевываются или только все птичек разводят?

– Сейчас нам не до стрелялок-ходилок, надо глубоко на дне лежать, – еще на полтона ниже забасил Сарынин-старший.

– Что вы травмируете ребенка! – Валерия Валерьевна мелко заходила, как ее три голенастые подопечные, вокруг бедного, почти ростом с нее, внука.

– Такого травмируешь! – Сарынин был уверен, что Васька будет непременно генералом (а кому еще генералом-то быть?).

А у Льва в это время подергивались синеватые губы, и он сказал заковыристо:

– Сейчас я идти в центр. Создать прецедент. Нужен прецедент. На днях пойти в администрацию, а они не слушают: «Разговор окончен, господин Преклоненский». С господами так не разговаривают. Я идти!

– Лев, ты сегодня принимал свое лекарство? – встревожилась Валерия Валерьевна, положила в сумочку английский любовный роман и ушла в парикмахерскую. (При этом у нее появилось воздушно-лисье выражение лица: вы как хотите, а я на некоторое время ускользну от цесарок и прочих проблем.)

Одной из прочих проблем была жена Вована Женя, которую Валерия Валерьевна называла не иначе как Некоторые. «Некоторые меня доводят! Лева, как могут Некоторые готовить салат из редьки? Редька пахнет потными носками».

Когда Вован метался в Подмосковье между Перстищами и Волобуем, жена его Женя не позволяла пыли долетать до стола, а тем более до пола: она еще на лету ее подхватывала. А здесь! Если бы всех трех цесарок построить в шеренгу да заставить хором испражняться, она бы приспособилась на лету подхватывать их гуано, не дав долететь до пола. Но живые твари разрушают любые мечты. Так всегда было в жизни Жени, и ей хотелось, чтобы изредка все вокруг были менее живые: чистоты бы больше стало…

Когда Валерия Валерьевна улетела, Женя стала бороться с результатами кишечной деятельности цесарок, шепча: «Бесполезно все это, бесполезно». А эти самодовольные птицы посматривали на нее круглыми свекровьими глазами, словно вот-вот начнут недоумевать: «Почему это в английских любовных романах постельная сцена всегда на сотой странице?» Женя уже знала, что свекровь покупает любовные романы на английском языке в секонд-хенде по пятерке штука. Она стесняется обсуждать их серьезно и поэтому пересказывает по телефону с иронией то одной, то другой приятельнице. Но так долго и подробно, что Женя понимает: это для нее не шутки и навсегда.