Анатолий Иванов - Вечный зов. Знаменитый роман в одном томе

Возле готовой могилы сидел Владимир Савельев и курил. Затем подошли Николай с Дашей. Они вчетвером сняли гроб, опустили его в могилу. Инютин и Савельев принялись ее зарывать, а Даша и сам Назаров молча стояли и глядели на это.

Когда все было кончено, Назаров велел отвести лошадь на конюшню, всем уйти, а его оставить здесь одного.

— Чего вам здесь, Панкрат Григорьевич? — сказала Даша. — Идемте…

— Ступайте, сказал! — окрысился Панкрат. — Чего меня сторожить? Сторожи не сторожи — помру. Пузырьки твои… вон, в сумке-то, не вижу, что ль… не помогут уж.

Проговорив это, он подождал, пока Владимир Савельев не тронул лошадь, опустился на землю.

— Дядя Панкрат! — умоляюще попросила Даша. — Встаньте, земля холодная. Нельзя вам.

— Нельзя, — проговорил Панкрат, и в голосе его не было уже ни злости, ни упрямства. — А вы женитесь, ребятки, а? Вон Володька-то, а? Молоток, опять бабу забрюхатил. Пущай люди рождаются…

Слова его были неожиданны здесь, в этом месте и в это время.

— Да что вы, дядя Панкрат… — сказала Даша, покраснев.

— Ничего… Да отойдите вы хоть в сторонку. Он все же… сыном мне был. Посижу с ним. Вы не мешайте. Недолго я…

Подчиняясь ему, Николай и Даша отошли за кустарник, росший по оврагу. День разгорался светлый и теплый. Николай снял пиджак, бросил на землю, и они сели на него.

Николаю шел тридцать первый год, а она была юная, потому слова Назарова смутили Дашу, румянец еще горел на ее полных щеках, делая ее еще моложе. Друг на друга они не смотрели.

— Даш, — неожиданно проговорил Николай, — и правда,, давай поженимся.

— Ты… что? — приглушенно вскрикнула она, отшатнулась было, но он удержал ее за руку. Румянец ее заполыхал еще гуще, она испуганно и торопливо глянула на видневшуюся сквозь кусты сгорбленную спину Назарова, пытаясь высвободить подрагивающую руку. Но он ее не отпускал, она покорилась этому, опустила глаза в землю.

— Я и приехал, Даша, чтоб спросить это. У тебя и у отца… А тут…

Он все держал ее за руку. Она с трудом подняла на него глаза, такие же черные, как у матери, и так же обещавшие верность и преданность в любых испытаниях.

— Ох, Коля, Коля… — выдохнула она и ткнулась горячим лицом ему в колени.

Нелегкий разговор накануне смерти Максима Назарова с председателем колхоза и с отцом много дал Василию Кружилину, заставил о многом думать, размышлять, сопоставлять, по-другому взглянуть на председателя «Красного партизана», да и на отца, И как-то, уже глубокой осенью, он зашел в кабинет Полипова и сказал:

— Петр Петрович, я хотел насчет статьи о Савельеве поговорить. Помнишь, по поводу паров?

— Ну-ну, — глуховато промолвил Полипов и чуть заметно пошевелил бровями. — Как они там, после самоубийства этого… мерзавца?

Известие о самоубийстве Максима Назарова Полипов встретил несколько странно, как показалось Василию. Когда он, вернувшись из Михайловки, стал рассказывать подробности, Полипов будто долго не мог понять, о чем идет речь, хотя отец буквально через несколько минут после выстрела сообщил об этом в райком. Потом на лице его проявилась какая-то кисло-жалкая усмешка, губы выгнулись скобкой вниз, уши загорелись. «Ужасно, ужасно… Подумать только, что бывает…» — проговорил он сипло, отворачиваясь. Но когда вновь повернулся к Василию, на лице не было этой кислой усмешки, оно было жестким, холодным, и он проговорил пустым, без всяких эмоций, голосом непонятное: «Впрочем, что удивляться? Сам Назаров сюрпризы постоянно подносил, и вот сын… Твой отец лишь очень ценил его». «Кого?» — не понял тогда Василий, но Полипов ничего объяснять больше не стал.

— Как они там, не знаю, — ответил сейчас Василий. — Живут, чего же…

— Ну, так что ты насчет этой статьи?

— Я вот беседовал недавно с Иваном Савельевым. И с секретарем парторганизации колхоза. — Отца он по фамилии не назвал. — И мне показалось, что их доводы…

— Так, ясно! — перебил Полипов. — Их «доводы», — секретарь райкома по-особому, враждебно, произнес это слово, — я знаю.

Полипов по привычке вышел из-за стола, прошелся по кабинету. И вдруг неожиданно:

— Ну, а доводы партии?

Василий Кружилин сразу не нашелся, что ответить. Да Полипов ему и не дал отвечать.

— По-твоему, правы Савельев с твоим отцом, а не мы… не райком партии? Как же так, Василий Поликарпович? Ты вроде производил на меня впечатление более… более зрелого человека. И вот те на… Ты, кажется, совсем зеленый. — Полипов развел руками, вздохнул.