Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

Возле дежурки несколько подзадержавшихся после службы милиционеров уже чесали языки, обсуждая странную ситуацию с электроэнергией. Досталось и народу-разгильдяю, и государственному строю, и местной власти. В конце концов все сошлись на том, что виноват диспетчер на подстанции: вырубил с пьяных глаз главный рубильник и заснул мертвецким сном. Такие случаи, кстати, уже бывали.

— Тогда почему телефон не работает? — возразил Смыков, склонный, как и все следователи, к логическим умозаключениям. — Ведь на телефонной станции аварийное питание имеется. Аккумуляторные батареи и дизель.

Дежурный, еле сдержавший гнев, перестал бесцельно тыкать в клавиши коммутатора и велел милиционеру-водителю для прояснения ситуации смотаться на городской узел связи.

Спустя минут пять с улицы раздался растерянный голос гонца:

— Не заводится, проклятый!

Все повалили наружу к дежурной машине — автомобиль не телефон, с ним разобраться можно. Очень скоро выяснилось, что на свечах нет искры. Мнение было однозначным: сел аккумулятор. Попробовали завести мотор ручкой — не получилось. Стали толкать машину туда-сюда, через четверть часа запыхались. Догадались притащить из гаража резервный аккумулятор, но и он не подавал признаков жизни.

— Ребята, на небо гляньте! — с неподдельной дрожью в голосе сказал вдруг кто-то.

Все, в том числе и Смыков, возвели очи горе. Низко над головами, от горизонта до горизонта, клубилось что-то непонятное — тучи не тучи, туман не туман, а какой-то мутный сизый дым. И сквозь это неизвестно откуда взявшееся мрачное марево заметно было, как одновременно с востока и запада медленно надвигается что-то темное, массивное — словно смыкаются створки ворот неба.

— По территории области ясно, без осадков, ветер умеренный, порывами до сильного, — пробормотал Смыков.

— Что? — недоуменно переспросил дежурный, продолжавший зачарованно пялиться вверх.

— Погоду, говорю, сегодня хорошую обещали. Ясную…

— Да уж…

Толпа возле машины постепенно росла. У каждого были свои проблемы: кто-то не смог доварить варенье, кому-то надо было везти в роддом роженицу, у кого-то срывалась свадьба или похороны, некоторым просто не терпелось почесать лясы. На велосипеде прикатил фельдшер «Скорой помощи» и, запыхавшись, объявил, что связь с больницей не работает, диагностическая аппаратура отказала, автомобили не заводятся, операции приходится заканчивать при свете керосиновых ламп.

— А я здесь при чем? — огрызнулся дежурный.

— Принимайте меры! — возмутился фельдшер. — Вы же власть!

— Власть моя сейчас только этой штуки касается, — дежурный похлопал по кобуре. — К попу лучше иди, пусть он у всевышнего помощи попросит.

С похожими жалобами вскоре явились начальник пожарной части, директор жилищно-коммунального хозяйства и наряд ночной милиции в полном составе. Вопросов сразу прибавилось: в пожарных гидрантах упало давление, повсеместно отказала охранная сигнализация, в остановившихся между этажами лифтах заблокированы люди, водозаборные скважины не действуют, котельная вот-вот остановится.

Люди возбужденно гомонили, но не забывали с тревогой наблюдать за жутковатым действом, разворачивающимся на небе.

Неровная полоска сравнительно светлого пространства становилась все уже, а с обеих сторон наплывала тяжелая, каменно-серая мгла — уже не створки небесных ворот смыкались, а захлопывались иззубренные челюсти вселенского капкана. Когда вверху осталась только узенькая, мерцающая, как радуга, изломанная линия. Смыков невольно поежился: ну сейчас шарахнет! Казалось невероятным, что столкновение столь осязаемо-плотных масс пройдет безо всяких разрушительных последствий. Ведь в небе сходились не тучи, а два гранитных глетчера, готовые смять, искрошить, перемолоть друг друга и каменным дождем обрушиться на замершую в тревожном ожидании землю.

Однако паче чаяния ничего из ряда вон выходящего не произошло: весь небосвод принял равномерный тускло-серый оттенок, дымное марево поредело, даже темнее не стало. Правда, откуда-то сразу потянуло ветром — не теплым, не прохладным, а каким-то знобящим, словно опасный сквозняк.

Многие вздохнули с облегчением, хотя и непонятно было почему. Первое оцепенение прошло. Вскоре в толпе уже вовсю муссировался слух о начале третьей мировой войны.

— Все большие города уже ракетами раздолбали, потому и связи нет, — говорили одни. — А на наш Талашевск самую зачуханную боеголовку тратить зазорно.