Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

Смыков, продолжавший шагать в авангарде отряда, раздвинув очередной куст, задребезжавший при этом так, словно его покрывали не листья, а кусочки металлической фольги, внезапно резко отпрянул назад. Из-за куста вспорхнула целая стая пестрых птиц и, недовольно треща, расселась на ветках ближайших деревьев.

— Уф-ф, — Смыков вытер лицо сгибом локтя. В руке у него был зажат пистолет. Никто и не заметил, когда он успел его выхватить. — Идите-ка гляньте…

Посреди небольшой полянки, трава на которой под птичьими лапами обратилась в прах, из земли торчали три человеческих торса. Лица людей уже были расклеваны птицами, а вместо глаз зияли черные ямы. Определить их принадлежность по одежде, покрытой запекшейся кровью и птичьим пометом, было сейчас невозможно.

Первым к мертвецам решился подойти Зяблик. Поочередно ощупав головы всех троих, он категорическим тоном заявил:

— Аггелы! Вот у этого рога уже вполне приличные.

— Кто же их так? — голос у Лилечки непроизвольно опустился до шепота.

— А никто, — подумав немного, сказал Зяблик. — Когда казнят или мучают, закапывают по горло, а не по грудь. Да и руки снаружи не оставляют. Этот вот даже нож сжимает… И этот тоже… Откопать себя пробовали, да не вышло. Задушила мать-сыра земля…

— И это нам знакомо, — Смыков тоже подошел поближе. — Помните, на сборе в Подсосёнье кто-то рассказывал, как в Агбишере быки погибли. Камень вроде жижи стал, а когда скотина в нем по самые рога увязла, опять отвердел.

— Земелька-то ого-го-го! — Зяблик растер в пальцах комок грунта, взрыхленного ножами погибающих аггелов. — Вера Ивановна, как, по-вашему, отчего наступила смерть?

— Так вам сразу и сказать? Без вскрытия? — Верка обошла вокруг мертвецов.

— Вы хотя бы примерно…

— Скорее всего отек легких… Как следствие ухудшения их вентиляции. Так всегда бывает, когда дыхание по какой-нибудь причине затруднено. Птички их уже потом клевали.

Смыков при содействии Зяблика попытался выдернуть одного из аггелов наружу, да не получилось — сидел он в земле плотно, словно успел там корни пустить.

— Да ладно, оставляй его так, — сказал Зяблик недовольно. — Зачем он тебе сдался?

— Патронов не мешало бы позаимствовать. Наши то уже на исходе.

— Хватит. Стрелять тут пока вроде не в кого. А когда до Гиблой Дыры доберемся, нашу миссию разыщем.

— Эй, осторожнее! — крикнула Верка, успевшая отойти чуть вперед. — Прямо сюда, кажется, идет…

Смыков и Зяблик разом выпустили руки аггела, тут же плетями упавшие вниз, и прислушались.

Издалека в самом деле быстро приближался грохот — словно бочка с камнями быстро катилась по лестнице.

— В натуре, сюда рулит… — покачал головой Зяблик. — Надо сваливать от греха подальше.

— Давайте-ка вниз спустимся! — быстренько предложил Смыков. — Умные люди в момент опасности по ямам хоронятся, а не торчат на открытом месте.

Однако он не успел сделать в сторону дороги и пяти шагов, как из зарослей, перемалывая их на пути в труху, вылетело что-то серое, шарообразное, стремительное. Трудно было даже определенно сказать, катится оно или летит, раз за разом отскакивая от земли, наподобие брошенного ловкой рукой камня-голыша.

К счастью, уже почти вся ватага находилась возле спускающегося к дороге обрыва. На пути шара оказались только три торчащих из земли человеческих торса с поникшими головами да замешкавшийся Зяблик.

Мертвые аггелы, естественно, уже не могли уклониться от неизбежного столкновения. Зато Зяблик, совершив феноменальный прыжок (несомненно, ставший бы чемпионским, если бы только в спорте фиксировались рекорды по прыжкам в сторону), сумел избежать смертельной опасности. Конечно, благодарить за это нужно было бдолах, который он, не откладывая в долгий ящик, отведал сразу же после получения.

Шар уже давно исчез из глаз (вместе с ним исчезли и три уполовиненных аггела), а в воздухе, в точности повторяя его путь, мерцало что-то вроде призрачного туннеля. Цыпф осторожно сунул руку в этот иллюзорный шлейф и, не ощутив ничего необычного, сказал:

— А если мы по этому следу и пойдем? Снаряды, говорят, в одно и то же место дважды не попадают. Так и тут…

— Это снаряд, по-вашему? — Смыков сделал страдальческое лицо. — А вдруг это трамвай, который туда-сюда только одним маршрутом ходит? Здесь вашей хваленой логике грош цена!

— Ша, засохли! — из кустов выбрался исцарапанный Зяблик. — Если такой бардак повсюду творится, мы помрем не от скуки. Как бы не пришлось добрым словом Бушлык вспоминать. Еще неизвестно, что хуже: сгореть живьем или в землю провалиться. Линять надо отсюда. И в темпе.