Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

Песик скитался из одной банды в другую, пока не пристал к экспедиционному отряду сил самообороны. Главной задачей этих отпетых головорезов, среди которых было немало бывших зеков, уцелевших при ликвидации талашевской исправительно-трудовой колонии, было проведение глубоких рейдов на территорию сопредельных стран, неведомо каким образом возникших вокруг.

Такая жизнь пришлась Песику по нраву. За погубленных кастильцев или степняков, а уж тем более за арапов, никто не корил, а наоборот, еще и благодарили. Взамен своей доли добычи он просил только бабу, редко двух, чем лишь укреплял свой авторитет. Как-то сама собой вокруг Песика сложилась кучка единомышленников, еще помнивших глумливые комментарии покойного Лишая к ветхозаветной легенде о Каине и Авеле.

Сначала в шутку, а потом и всерьез они стали звать себя каинистами. Но пока это была всего лишь игра, одна из тех, до которых так охочи мужчины. Сам Песик, не имевший склонности к отвлеченному мышлению, не очень-то ею интересовался. Возможно, каинизм так никогда бы и не стал настоящей религией, если бы не усилия прибившегося к отряду отца Николая — расстриги, пьяницы, бабника и садиста.

Закончив сразу два высших учебных заведения — филфак университета и духовную семинарию, — он еще при советской власти был лишен сана за то, что однажды при свидетелях вылил на голову попадье ведро нитрокраски (в церкви тогда как раз шел ремонт), а потом, уже во время разбирательства, показал митрополиту кукиш.

Оставшийся без прихода (и без дохода), отец Николай некоторое время болтался от иеговистов к кришнаитам, а от дзен-буддистов к хлыстам, но нигде долго не задерживался. Очень уж радикальны были его взгляды на все, что касалось вопросов веры.

Мысль основать новую религию у него появилась давно, но, как на беду, отсутствовали факторы, благоприятствующие этой грандиозной задумке. У отца Николая не было ни знатного происхождения, как у Шакъямуни, ни богатой жены, как у Мухаммеда, ни влиятельных покровителей, как у Лютера.

Свое истинное призвание он нашел лишь в экспедиционном отряде, которым к тому времени уже командовал Песик. Идея возвеличить личность Каина и на этой основе создать понятное и привлекательное для черни религиозное учение сразу вдохновила отца Николая. Да и обстановка способствовала этому — пылали не только границы Отчины, пылала каждая деревенька, каждый городок. Постоять за себя можно было только при помощи конкретного зла, а абстрактное добро оставалось как бы не у дел.

Адепты новой веры (которые с подачи отца Николая назывались теперь аггелами) признавали Каина пророком другого, куда более жестокого и страшного существа, чье пришествие ожидалось в обозримом будущем. Формально все аггелы были равны между собой и могли без зазрения совести уничтожать друг друга, но на это богоугодное дело (если исходить из заветов Каина) был наложен временный мораторий.

Зато беспощадное избиение всех тех, кто не примкнул к аггелам, а в особенности инородцев, только приветствовалось. Земля должна была стать вотчиной потомков Кровавого Кузнеца, и не существовало таких средств, которые были бы неприемлемы на пути достижения этой цели.

Песик и сам удивлялся столь стремительному и широкому распространению новой веры. Десятки фанатичных проповедников, сопровождаемых отрядами вооруженных аггелов (тогда, правда, еще сплошь безрогих), рассеялись по городам и весям Отчины. Борьба с ними если и велась, то очень вялая.

Изменилась ситуация и в экспедиционном отряде, по численности уже разросшемся до размеров доброго батальона. Если раньше отец Николай был при Песике кем-то вроде шута и капеллана одновременно, то теперь уже Песик был у отца Николая не больше чем начальником храмовой гвардии. Назревал конфликт духовной и светской власти.

Песик, не желавший быть на побегушках даже у верховного жреца Каина, моментально составил заговор, который поддержали все его бывшие сокамерники. Кто-то из них придумал коварный план. Следуя ему, Песик сначала вынудил отца Николая к публичному братанию, а потом заколол тем же самым ножом, которым незадолго до этого добыл необходимые для церемонии капли крови.

Присутствующие при этом аггелы и ахнуть не успели, как было торжественно объявлено, что происшедшее у всех на глазах убийство является всего лишь ритуальным актом поклонения Каину.

Никакого ущерба престижу новой религии это не нанесло — наоборот, стало модно резать своих братьев, а заодно и других родственников. Как и любая зараза, каинизм распространялся с невиданной быстротой. Правда, кастильцы, степняки и арапы не щадили аггелов, но и те, в свою очередь, в долгу не оставались. Редкая, прямо-таки сатанинская жестокость, с которой они действовали, должна была отбить у всех инакомыслящих волю к сопротивлению.