Юрий Брайдер - Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

Девчонку почему-то заинтересовал Лева Цыпф. Сначала она продемонстрировала ему простенький фокус — показав зажатый в ладошке латунный патрон, многозначительно глянула на пистолет, уже возвращенный на прежнее место. Пришлось Леве проверить свое оружие. Как он и догадывался заранее, патрона в стволе не оказалось.

Опасаясь новой и уже не столь безобидной шутки, Лева взял инициативу на себя. Расчертив тротуарную плиту двенадцатью вертикальными и двенадцатью горизонтальными линиями, он набрал достаточное количество разноцветных камушков и принялся обучать девчонку правилам национальной японской забавы «го», представляющей собой по сути более масштабный вариант знаменитых «крестиков-ноликов». Проиграв первую партию, девчонка взяла реванш десять раз подряд и охладела к этому занятию.

Как только ватага проснулась, Цыпф посвятил ее во все вновь открывшиеся обстоятельства. Выслушали его не перебивая, после чего Зяблик был командирован для осмотра зверя. Вернувшись, он невозмутимо сообщил:

— Скотина, в натуре, малоприятная. Особенно с рыла. Да и с хвоста тоже… Но если ей со слоном доведется силой меряться, еще неизвестно, кто кого превзойдет.

— Груз у нас небольшой, — Смыков погладил ствол пушки. — Но откуда точно известно, что эти дошколята собираются нас провожать?

— Ручаюсь, — Лилечка приложила руку к груди, выдающейся впереди, как княвдигед (Княвдигед — в парусном флоте передняя часть судна, на котором, кроме всего прочего, размещались и мифологические фигуры.) парусного судна. — Я ведь с ними уже не первый день общаюсь. Они очень доходчиво все объясняют. Скоро вы и сами убедитесь.

После этого приступили к изучению карты, оставленной Эриксом. Смыков даже перерисовал ее в свой новый блокнот, самолично изготовленный в минуты отдыха из кусочков упаковочной бумаги. Были здесь изображены и казино, и бар, где от них улизнул Оська, и Парк Всех Стихий. Дальнейший маршрут, обозначенный пунктиром, заканчивался уже за пределами Будетляндии. Вдоль него было указано около десятка ориентировок. Место, выбранное Эриксом для своего последнего успокоения, отмечалось крестиком, заключенным в круг.

— Он еще успел сказать, что, когда мы туда доберемся, сами поймем, что к чему, — объяснила Лилечка.

— Жаль, масштаб отсутствует, — посетовал Смыков. — Неизвестно, сколько дней придется идти… Детишки нам не подскажут?

— У меня создалось впечатление, что о времени и о расстояниях у них совсем другие представления, чем у нас с вами, — сказала Лилечка. — Ну как, к примеру, ветер может объяснить, далеко ли от нас отстоит горизонт?

— Шутить изволите? — покосился на нее Смыков, которому вся эта затея не очень нравилась. — Ну-ну…

— Интересно, а что будет, когда эти дети вырастут? — произнесла Верка, поглядывая на близнецов, бомбардирующих друг друга зелеными яблоками, которые они натрясли с одичавших деревьев где-то в дебрях парка. — Что из них получится?

— Люди получатся, — сказал Зяблик. — И неплохие… По крайней мере, хотелось бы на это надеяться. Иначе лет через десять они всем дадут прикурить, начиная от Эдема и кончая Киркопией.

— Люди разные бывают, — хмыкнул Смыков. — Аггелов тоже не змея родила.

— Еще раз повторяю, — произнес Зяблик с нажимом. — Если я что-то понимаю в этой жизни, то в будущем вон из тех ребяток вырастут приличные люди. Вы им в глаза только гляньте, и все станет ясно. Помните, какие глаза у гаденыша Оськи были? Как у волчонка, которого вместо парного мяса репой заставляют питаться.

— Не надо забывать и то обстоятельство, что эти дети не предрасположены к насилию генетически, — добавил Цыпф. — За спиной у них несколько поколений предков, не знавших страха, крови и унижений.

— Матери их были не предрасположены к насилию! Вы меня не путайте! — Смыков помахал перед носом Цыпфа пальцем. — А отцы их самые натуральные насильники. Благодаря чему детки и появились на свет.

Близнецы были целиком поглощены своими забавами и, казалось, на взрослых не обращали никакого внимания, но внезапно яблоко, которым брат швырнул в сестру, изменило траекторию полета и угодило Смыкову прямо в раскрытый рот. Машинально откусив кусок, он тут же выплюнул его и заявил:

— Тьфу, кислятина!.. Ну разве это, скажите, пожалуйста, не насилие?

— Это шутка, — усмехнулась Верка. — Разве ты не понял?

В путь решено было трогаться без промедления. Чтобы избежать хлопот с добыванием пропитания, на зверя, по предложению Лилечки названного Барсиком, нагрузили несколько коробок наиболее вкусных и калорийных продуктов. На его широкой спине свободно могла бы разместиться вся ватага, но после того, как туда возложили завернутое в брезент тело Эрикса, всем, и даже весьма терпимому к покойникам Смыкову, расхотелось ехать верхом.