О'Санчес - Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

– Сказку! Хозяин, расскажи, а? Сказку нам с Пырем. Мы так по сказкам соскучились. Хозяин? – Вакитока перебросила из угла в угол дымящуюся сигару, которая вновь очутилась – Гек не уловил когда – у нее во рту, и стала тереться лбом и вислыми ушами о костяшки Гековых пальцев.

– А еще чего? Когти подровнять, зубы почистить? Сказку! Гостиницу, что ли, нашли – Гранд-Отель?…

Гек хотел было продолжить распекать фантасмагорических посетителей, но осекся: оба упали ничком на тумбочку и съежились, прикрывая глаза и головы – Вакитока рудиментарными крылышками, а Пырь толстыми ручками.

Вдруг улетучилось предчувствие чего-то радостного и теплого; комната в подземелье, недоверчиво освещаемая сорокаваттным ночником, замолчала угрюмо и тяжело.

Гек вздохнул:

– Ладно, в честь встречи… Ох и морды!… А какую сказку вам рассказывать?

Пырь и Вакитока одновременно подняли головы и переглянулись.

– Ур-ра-а-а! Хозяин нас любит! И меня! И Пыря! Любую! Чур – длинную! А… поближе, хозяин, можно нам поближе?

– Да. Лапы чистые? Валяйте сюда. – Гек повалился на кровать, улегся на спину, подоткнул одеяло с боков, чтобы не поддувало, и приготовился выключить ночник.

От тумбочки до кровати было сантиметров шестьдесят – приличное расстояние для народца типа Пыря и Вакитоки, но парочка ничуть этим не смутилась: Пырь запрыгнул на Вакитоку верхом, та взлетела, растопырив крылышки, и спланировала прямо на грудь Геку. Посадка была мягкой, почти неощутимой сквозь одеяло. Оба тут же переместились к краю одеяла, возле самой шеи, юркнули под него и прижались к голой груди Гека, напротив сердца. Давно Геку не было так хорошо и уютно… Он нащупал выключатель, и в комнате настала абсолютная тьма.

– Не ворочайся, Пырь! Хозяину мешаешь. Хозяин, а хозяин? А что ты расскажешь?

– Сказку. – Гек задумался и вдруг понял, что ни одной сказки он не читал и не слышал толком, хотя… Белоснежку и семь гномов – отрывки из мультика смотрел. Но чем там кончилось и как начиналось?… – Да, я расскажу вам сказку про мушкетеров из древней Франции. Это такая страна на краю света… Дело было давно, и жил-был там один парнишка, по фамилии Д'Артаньян…

Гек и сам не заметил, как увлекся рассказом. Пырь и Вакитока то ерзали, то затихали, Вакитока довольно пыхтела и прокашливалась смехом в отдельных местах, Пырь молчал, по обыкновению, но Гек ощущал каким-то образом, что и он доволен. От их маленьких телец исходило явственное тепло, от которого становилось уютно и легко на душе.

– …А Д'Артаньян сразу догадался, что именно про эту портачку-клеймо и рассказывал ему Атос. Что эта миледи была его первой женой…

Гек замолчал – в горле пересохло, и он хотел было встать, чтобы попить кока-колы, но прислушался и сообразил, что слушатели так и заснули у него на груди. Он осторожно сунул руку под одеяло, ощупал их, погладил. Вакитока тихонько заурчала сквозь сон, Пырь свернулся в клубочек у нее под боком, и Геку жалко стало разрушать идиллию. Он зевнул и снова закинул руки за голову: пусть еще полежат с четверть часика, а он пока о завтрашнем подумает. Но мысли выворачивались случайными смысловыми связками, обрастали, словно водорослями, алогичными деталями и видениями. Гек таращил глаза в темноту, из последних сил пытаясь сопротивляться, но наконец сдался и провалился в сон.

…Невероятный сон – хороший! Ах, черт побери – но это был только сон! Гек прикинул по ощущениям: наспал норму, около семи часов, пора вставать. Досада в его душе смешалась с удивлением – как ярко все было, как натурально и совсем не страшно… Он повел рукой на ощупь и включил свет.

– С добрым утром! Хозяин! Уж мы сидим-сидим, уж мы ждем-переждем! – Вакитока от полноты чувств подпрыгнула чуть ли не на метр от тумбочки. – А не будили. Пырь поиграть хочет. А, хозяин? Пусть Пырь поиграет?

Гек почувствовал, как сердце взорвалось восторгом во всю грудную клетку: Пырь мотал круглой башкой, беззвучно улыбаясь и прижимая к животу свою флейту, Вакитока суетливо сновала вокруг лампы, то справа налево, то наоборот. Дым от сигары тянулся за нею коротким шлейфом и таял бесследно, оставляя лишь знакомый и ни с чем не сравнимый запах.

– Поиграть? Так ведь и есть, небось, хотите? А, Пырь?

Гек обратился к нему, в надежде, что Пырь не словами, так хотя бы знаками подтвердит, что он слышит и понимает его.

– Нет-нет-нет-нет. И ели, и пили! Да, хозяин, много-то нам и не надобно. Нам вредно много, вредно. А я попляшу! Можно нам с Пырем плясать и петь?