О'Санчес - Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

– Так боялся, что из карцера не выпускал? – усмехнулся Букварь. – Не дай бог всем нам такого испуга в нашу сторону.

– Шути, шути, попадешь – поймешь. Он, Ларей, кума избил под конец – тягуны мамой клялись – сами видели, а ему всего год набросили и на периферию угнали, в родные места. Что дальше – мы не знали, а он вот где объявился, значит. Я просто горю, мечтаю его повидать.

– Я видел невдалеке. За сорок ему, точно, но полтинника не будет, лет сорок пять от силы.

– Ну, видать, зона в тук пошла. Я все свое рассказал, шеф. Замочу его – с веселым удовольствием.

– Штаны не замочи. – Дядя Грег неторопливо открыл ящичек, инкрустированный слоновой костью, оторвал по перфорированному краю лоскут папиросной бумаги правильной формы, так же неторопливо ухватил в щепоть пахучие ленточки табака, с помощью специального приборчика свернул самокрутку. Молчаливый Мураш почтительно поднес зажженную спичку (известный подхалим: Падаль не жалует зажигалок, так вот, пожалуйста, спичечку поднесем – тьфу! Букварю был антипатичен и Мураш).

Все это время подручные Дяди Грега хранили тишину: тот старится помаленьку, ожирел на своих виллах, хватка уже не та, но его еще очень даже боялись: убивать строптивых – не поленится, хоть ночью разбуди.

– Леон, ты что скажешь?

Мураш неопределенно качнул головой:

– Это Букварь его на территорию допустил, вот он пусть и решает. Будь он хоть кто: одного человека заделать – не подвиг. Скажешь мне – я решу проблему. Но Букварь и сам не маленький.

– Зови меня Томас, сучий ты потрох! У себя в квартале хоть раком стань, а меня не учи, понял! У меня пятеро ребят как под воду ушли – один он там был, нет? Пятеро, а я с их матерями да женами разбираться должен. Решу… Шеф, Мураш тут на хрен не нужен, с его советами… У…

– Помолчи. Вот так. Кто нужен, кто не нужен… Пятеро ребят, как ты говоришь, на твоей совести. Или нет? Мураш виноват? Смотри, Том, Сандро у меня от безделья мается, может, ему передать твои заботы?

– Пусть попробует… вставными зубами… Что-о, что ты на меня щеришься, мяукнуть собрался?… – Кот Сандро в ответ уже улыбался Букварю с налитыми кровью глазами…

– Ну, дурдом! – Дядя Грег заколыхал животом в приступе смеха. – В волосы друг другу вцепитесь, глаза повыцарапайте… Сандро, цыц. Том… Томас, ты уже одной ногой в морге, с такой манерой спорить. Я тебе кто – мальчик? Или нянечка – сопли вытирать? Ей-богу – умчишь отсюда вперед ногами, если не успокоишься. Вот уж не ожидал, что ты как баба расклеишься из-за дружеской критики… Башка!… Падаль глухая… Оранжу! Для всех. – Дядя Грег был доволен: он любил стравливать своих людей, чтобы не сговорились между собой против него и чтобы можно было рассудить их сверху, указав правого, виноватого и путь к справедливости. Но и люди были не совсем уж дураки: если бы каждую перебранку они действительно пытались перевести в драку с «приправами», то давным-давно извели бы друг друга под корень. Но нет ведь – жили бок о бок годами. Бывало дело, когда словарный запас иссякал, переходили на язык жестов: резались, дрались на убой, – что взять с бандита, который читает по складам все, кроме надписей на купюрах. Но чаще всего дело начиналось и заканчивалось лютым, но безвредным лаем. Тем более когда речь шла о крайне деспотичном Дяде Греге. Система, им руководимая, как и любая другая система, стремится сохранить стабильность. А как можно сохранить стабильность при самодуре и диктаторе, который стремится согнуть и сломать все, что ниже его ростом (чтобы не выросло выше)? Найти безопасную щель и окопаться там. Постепенно эти щели выискиваются и заполняются паразитами, шутами, подхалимами, приживалами, прилипалами и прочими полипами. По мере качественного и количественного роста они начинают заслонять хозяину горизонт. Он смотрит на них, а думает, что перед ним картина мира… Вот и люди Дяди Грега, полусознательно учитывая и потакая склонностям шефа, грызлись ему на потеху, не переходя определенных границ. Это был еще не сговор, не попытка бунта, но уже стихийно организованное противодействие. И если глупый и сытый Башка никогда не имел амбиций или забыл о них в обмен на теплую тихую радость глиста, то другие, вроде Букваря и Сандро, нет-нет да и поглядят на сонную артерию своего шефа… Из чистого любопытства… Они-то вполне в форме: поджарые, мускулистые, полуголодные, а он – ожирел, одряб, угрелся… Ослаб…

Но все это впереди. Когда случится это – через месяц или через пять лет, – никто не ведает. А пока ребята злобно урчат друг на друга, а Дядя Грег, заглазная кличка – Падаль, отсмеявшись, держит речь дальше: