О'Санчес - Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

Гек шел и не мог надышаться. Далеко-далеко откатилось убийство отца, подколодное поведение Риты, ненавистный Червонец и потерянные деньги… Все это ничего не значило в этот миг. Все это осталось там, внизу, на грязной заплеванной земле… Но разве счастье может быть таким печальным?… Неужели жизнь – это только корыто, из которого жрут? Почему все так не любят слово «почему»? Отчего люди – такие… отвратительные? Нет… Надо бы все, все стереть начисто, чтобы только деревья, птицы и облака… И даже меня не надо…

А на следующий день пришлось вместе с Патриком сопровождать Дядю Джеймса на западное побережье, договариваться с тамошними контрабандистами. А когда вернулись – ящик не работал, а потом его увезли в ремонт, а потом забегаловку накрыли (хозяин «черный» приисковый шлих толкал зубным техникам)… Гек дошел до того, что пару раз пытался насвистеть ее окружающим, может, знает кто, но слишком много было дурацких острот и приколов в его адрес…

Геку исполнилось шестнадцать, пора было получать паспорт, а значит, обнаружить перед властями свое подлинное имя: Гекатор Сулла, а не Боб Миддо. Но не хотелось брать с собой во взрослое будущее три судимости. А вдруг еще с отцовским убийством сопоставят, на него подумают…

Гек поделился с Патриком, Патрик доложил Дяде Джеймсу, Дядя Джеймс пообещал помочь. У него был прикормлен клерк в центральной картотеке, где хранились все оригиналы «пальчиков» малолеток. За небольшую взятку, всего две тысячи талеров, чиновник – плешивый сморчок тридцати лет от роду – попросту подменил отпечатки из списанной папки (умерший малолетка) на Гековы пальчики. Таким образом, Боба Миддо идентифицировать без помощи свидетелей стало невозможно. Даже фотографию можно было не трогать, на ней был изображен десятилетний мальчик – поди узнай! Где провел все эти годы Гекатор Сулла – кому какая разница, мало ли беспризорников по стране.

Гек объявился в жилучастке своего района с тем, чтобы ему подсказали, как найти отца. Ох, как его мурыжили и гоняли по инстанциям и департаментам. Столько справок он не собирал за всю предыдущую жизнь. Хорошо еще, что нашлись свидетели – соседка-акушерка, отец Иосиф, околоточный, – все они с усилием, но признали в нем Гека… А отца похоронили еще два месяца тому назад: ворвались в дом, убили и ограбили. Его нашли, когда он уже разлагаться начал, по запаху. Его могила? Где-то хоронили, а может, в колумбарии надо искать, кто сейчас будет заботиться о простом человеке? Подох как собака – и ладно, никому и дела нет. Ох, люди, люди… Принимаешь их в этот мир – такие маленькие, мяконькие, милые, а потом…

Все было ништяк в итоге, хотя из отцовского наследства Геку досталась одна фамилия. Квартира вернулась в муниципальное владение и там сейчас жили другие люди, скудный родительский скарб разворовали соседи, но что ему было до наследства – он и сам не захотел бы иметь вещи, которых касалась отцовская рука, побрезговал бы. Зато отныне он получал законную ксиву и считался несудимым. Выдали ему такую справку для военкомата. Но до службы далеко еще, придумаем что-нибудь…

Даже Дядя Джеймс вроде как помягчал к нему, несудимые проверенные ребята были ему нужны, начал лично поручать ему серьезные задания, связанные с обеспечением безопасности в грозовых ситуациях. Так, например, Гек с оптическим «винтом» сидел на крыше и должен был по сигналу из уоки-токи расстрелять всех (чужих), кто попытается выскочить из парадной в доме, где проходили переговоры Дуди с «центрально-приходскими». Стрелять не пришлось, но Геку, «за страх», было уплачено две с половиной тысячи.

Патрик переходил ко все более и более сложным уровням обучения. Гек учился стрелять вслепую, на слух, с помощью подручных средств выводить из организма простейшие отравы, типа мышьяка и стрихнина, делать взрывчатку «из ничего». В рукопашной драке тоже, оказывается, следовало маскироваться: четкие, «красивые» движения в бою нужны только для кинофильмов, а в жизни не надо никого настораживать. Иной раз и более сильный соперник проигрывает, если не мобилизован до конца. А когда, скажем, он видит, как ты лихо скачешь и стойки принимаешь, то мобилизуется, само собой, и ухо навострит. Тебе это надо?

Здесь вообще была проблема для Гека. И Патрик, и Чомбе, и Варлак не раз отмечали его порывистость, дерганность в движениях, а Рита часто пугалась в постели – слишком резко он двигался, «будто ударить хочешь». Приходилось сдерживаться, переучиваться на более плавные, как у всех, движения. А в рукопашных стычках маскировать себя неуклюжими, отвлекающими внимание позами и переходами. С таким прикрытием, рассказывал Патрик, порою удается вырубить полкабака или всю охрану, прежде чем у них в головах забрезжит правильная мысль насчет тебя…