Вадим Южный - Прощание славянки

– Гена, с нищетой всегда дружит беспечность. И если остроумен, то только потому, что много плакал сам…

Я вызвал своего помощника и быстро спихнул на него срочные дела, с гордостью познакомив с Андреем. И мы рванули ко мне домой, накупив по дороге всякой снеди, всего побольше, чтобы второй раз не ходить. По пути он рассказал, что четвертый год служит в спецназе ГРУ, и недавно к ним перевелся старший лейтенант, который служил со мной в Туркмении, и с которым мы недавно случайно столкнулись в Москве. Я рассказал тому про мои злоключения и оставил свой адрес, а дальше как обычно по цепочке. Судьба свела его с Андреем, и вот, наконец-то мы встретились….

Мы пили и говорили. Рассказывали по очереди о себе. Опять пили. Отрубались. Просыпались. Опохмелялись. И опять говорили, говорили, говорили….

Мы не сломались. Мы остались прежние. Даже крепче. Годы нас закалили. Как ни хотела нас сломать жизнь, мы выжили. Мы остались офицерами. Андрей рассказал про Максима. И про его сына, благодаря стараниям Андрея переведенного в Подмосковье. Андрей взял с меня слово, что когда будет уезжать в командировки, я буду ездить проведывать Игорька. Слово я дал, но обиделся, мы вчетвером были в училище как братья, поэтому обещание было излишним.

Мы оба остались холостяками, хотя нам уже по тридцать с хвостиком. Образ жизни, который мы вели, не способствовал заключению брака. Мои дела шли в гору, и мне нужен был друг, который бы помогал вести дела и я, собравшись с мыслями, обратился к Андрею.

– Слушай, Андрей! Мне нужен надежный партнер, которому я мог бы доверять на все сто процентов. Бросай армию, давай вместе будем пахать.

– Нет, – твердо покачал головой Андрей, – извини, но армию я не оставлю.

– Только не строй из себя патриота, – разозлился я, – и не говори мне, что ты веришь в Родину, которой наплевать на нас, веришь в будущее армии, что когда-нибудь офицерская служба будет почетна и уважаема….

– Гена, ты только Родину не трогай, ладно, – перебил меня Андрей, в глазах которого вдруг промелькнула глубокая боль, – единственное, что осталось в этом мире святым и непорочным, это Родина. Пусть она предана, растерзана, продана, но это – Родина! И не она нас предала, она вообще не может предать…. Нас предали те, кто стоит у власти, те, кто наживается на нашей и чеченской крови. Чеченцев есть за что уважать, простых чеченцев, как и простых русских. Их тоже предали и продали. Извини, но я не пойду работать с тобой. Это твоя война, которую ты выиграл, а я еще ни в одной войне, в которых участвовал, не одержал победу.

– Дурак! Ладно, я с годами понимаю, что надо было идти в тыловое училище. Сейчас бы как сыр в масле катался…. А не по войнам…

– Хватит! – злобно огрызнулся Андрей, – Не сыпь соль на рану. Я все равно никогда бы не смог воровать у солдат продукты, как эти твари…. У нас начпрод, капитан Бабичук, машину купил за восемь штук баксов. При зарплате в сто баксов. Ну такой экономный, такой экономный! Тьфу… ворье!

В его глазах стояла боль постоянных потерь, утрат, разочарований. Его глаза были глазами солдата, привыкшего хоронить своих друзей, и смотреть на врагов через прорезь прицела. И я понял, что его война еще идет, и ничто не сможет переубедить его.

– Самое страшное, Генка, – вздохнул Коренев, – что я начинаю терять смысл слова Родина…. Я ни черта не могу понять в нашей гребанной жизни. Почему чиновник на Руси не способен снискать себе уважение?! Он делает карьеру способами, от которых волосы встают дыбом. А, сделав карьеру, окружает себя всякой сволочью. Страной руководят одни негодяи, но никто не скажет им этого в лицо, и они так и умрут в неведении.

– Андрей! – засмеялся я, – Ты еще не переболел подобными вопросами?! Неужели не понимаешь, что у народа и правительства все разное – еда, зарплата, и даже законы, по которым судят. Украл десять рублей – получи десять лет тюрьмы, украл десять миллионов – пожурили, да и то только за то, что попался. Как говорили древние, у одних людей есть, что жрать, но нет аппетита, а у других есть аппетит, но нечего жрать. Им можно посылать нас на смерть, а нам их нельзя. Ты посмотри на их самодовольный вид, как они наслаждаются властью.

– Все узколобые наслаждаются властью, – улыбнулся Андрей, – точно так же как только голодный может получать удовольствие от еды.

И внезапно весело расхохотался.

– Ты чего? – уставился на него я.

– Знаешь, я представил – ведь в дурдоме президент ничем не будет отличаться от других сумасшедших Наполеонов, Ротшильдов, королей и убийц….