Вадим Южный - Прощание славянки

Таких не любят начальники. Точнее те из начальников, которые сами вышли из быдла, и к подчиненным относятся как к быдлу. К быдлу, которое все стерпит, и все перенесет – оскорбления, унижения, издевательства…

Каждый сам выбирает себе судьбу, свою дорогу. Это его выбор и его право. Я выбрал. Хотя мой выбор не совсем свободный, так как на военную службу я был подтолкнут судьбой. Если говорить откровеннее, то не просто подтолкнут, а получивши сильнейший пинок под зад от судьбы. И что самое смешное, сумев при этом еще и полюбить армию!

Но то, что военная служба – не мое призвание, косвенно подтвердила одна необычная встреча.

Это было обычное увольнение, когда вырываешься из стен училища с самыми меркантильными целями: перекусить по-человечески в какой-нибудь столовой, сходить в кино, пошататься по городу и пообщаться с девчонками. Мой товарищ Сакулин Алексей попросил меня дойти с ним до торгового центра, чтобы помочь выбрать наручные часы. После этого у нас оставался небольшой выбор. Оставшихся денег хватало либо на ужин без кино, либо на кино без ужина. Единогласно победил ужин. Небольшая столовая Академгородка была полна народа, и к нам за стол подсел невысокий худощавый мужчина лет сорока, передвигавшийся с помощью костылей. У него была большая залысина, а из-за очков смотрели внимательные черные глаза. Мы молча поглощали пищу, как вдруг он обратился ко мне:

– Молодой человек, вы не скажете, что это за значок, – показав рукой на кадетский краб, спросил он.

– Это знак об окончании суворовского военного училища, – вежливо ответил я ему, и, встретившись с ним глазами, вдруг почувствовал их необыкновенную силу.

– Ах, да, конечно, – с каким-то сожалением вздохнул он, и почти сразу добавил, – вы зря пошли в военное училище…

Мы с Алексеем переглянулись и заулыбались, в ожидании спора о пользе и необходимости армии.

– Вы считаете, что армия не производит полезных продуктов, а только потребляет, и быть военным в какой-то мере паразитично? – спросил я.

– Отчасти да, – согласился он, – но я говорю, что именно вы зря стали военным, это не ваша работа.

– Почему? – искренне удивился я. – Кто-то все равно должен служить.

– Да, вы правы, но это не ваше призвание, – он внимательно поглядел мне в глаза, – переводитесь в медицинский институт, вы по призванию врач.

– Я – врач? – заулыбался я, так как у меня никогда такой мысли не возникало.

– Да, строй, дисциплина, приказы – это не ваше дело, вы хотите и должны работать с людьми.

– Но в армии я и так буду работать с людьми, – неуверенно возразил я. И вдруг почувствовал себя маленьким и глупым по сравнению с этим человеком, который за несколько минут заглянул на дно моей души, туда, куда я даже боялся заглянуть, чтобы не бередить себе душу, и которую я прятал от других, чтобы никто не знал о моих сомнениях.

– Верно, только армия исключает любовь к людям, а вы любите их, – он несколько секунд внимательно смотрел мне в глаза, – с помощью некоторых приборов я могу очень точно определить ваши способности и склонности, но и без них я могу многое сказать о вас. Например, вам не хватает книг в библиотеке.

Я сидел ошарашенный. Откуда посторонний человек может знать, что наша училищная библиотека закрыта на ремонт, и я уже месяц мучаюсь без книг? Как он мог узнать об этом? Ведь я никому никогда ничего не говорил!

– Может быть, вы и правы, но ничего уже не изменишь, – произнес я.

– А жаль… Вы были бы хорошим медиком, – он с сожалением поглядел на меня, – вы будете хорошим замполитом, но все время будете страдать, так как ваше призвание в другом. Вы будете вынуждены делать не то, что хотите, не то, что считаете нужным. Вы будете жалеть солдат. Не давать поблажки, а в значении беречь их. Вы не пошлете их на смерть, вы лучше сами пойдете, всеми путями будете стараться пойти вместо других. Вы хотите поехать в Афганистан. Я прошу вас, не делайте этого, отбросьте все эти ваши чертовы мысли, живите, дышите, езжайте куда хотите, только не туда! Вы погибните там.

Потом он что-то говорил Алексею, пока я переваривал все сказанное им. Когда он закончил и встал из-за стола, то вдруг притянул меня к себе за плечи и горячо прошептал в ухо:

– Слушай, дурак, ты же не курсант, понимаешь! Ты же не курсант! Запомни это, ты – человек! Больше я тебе ничего не скажу, потому что если я тебе все про тебя выложу, ты все бросишь, все, что у тебя есть, уйдешь из училища. Потом может быть, жалеть будешь. Жизнь себе исковеркаешь. Все, больше меня ни о чем не спрашивай.