Бат-Шева Краус - Израильская литература в калейдоскопе. Книга 1

Когда Рина внесла последние поправки, она вдруг почувствовала, что больше не может прочитать написанное. Она подумала: «Это пройдет, наверняка, я просто слишком перенапрягла глаза.» Однако, подписывая договор на издание книги, она не смогла увидеть, под чем ставит подпись. Она положилась на своего издателя, который был и оставался честным и порядочным человеком.

Рина прошла через серию тяжелых и пугающих обследований. Заключение разных врачей, к которым она обращалась за консультацией, было однозначным: «У Вас атрофия сетчатки. Есть шанс, что Вы не потеряете зрение окончательно, но центральная область сетчатки повреждена. Сделать ничего невозможно.»

Сначала она недооценила глубины несчастья, постигшего ее в соответствии с поставленным диагнозом. А что, если они ошибаются? Но если все-таки положение ухудшится? Если она совсем не сможет видеть? Если, не дай Б-г, она превратится в абсолютно зависимого человека? Больше всего ее пугала перспектива потери независимости. Прежде всего, зависимость от других в повседневных действиях, обычном функционировании, которое раньше выглядело простым и естественным: например, налить стакан чая, правильно зажечь плиту, включить стиральную машину, вставить ключ в замочную скважину и многое другое. Со временем ее особенно стал приводить в отчаяние тот факт, что она не могла различать лица даже своих самых дорогих людей. Иногда перед ней стоял сын или дочь, а она не могла узнать их, пока они не заговаривали с ней. Она смутно видела лишь фигуру, а черты — нет. Ее глаза были широко раскрыты, и она была красива, как всегда, но не могла видеть. Разные очки и приспособления, облегчающие чтение, которые она покупала, приносили лишь разочарование.

Когда Рина убедилась, что больше не сможет читать книги, она почувствовала, что ее мир разрушился. Ее неудержимо влекло к этажерке с замечательными книгами, которые она приобретала годами, и она ходила взад-вперед, словно лев в клетке. Легко было впасть в депрессию или испытывать жалость к себе, но она вышла из дома, ощущая способность идти самостоятельно, без посторонней помощи, так как ее периферийное зрение осталось прежним. Она здоровалась с каждым встречным, хотя понимала, что, возможно, приветствовала незнакомых людей. «Ну так что? Я предпочту не обидеть кого-то из знакомых, решившего в противном случае, что я игнорирую его», — считала она.

Поначалу люди не понимали ее ситуации. Она думала: «Может, мне удастся скрыть несчастье, обрушившееся на меня.» Но, когда ее начали спрашивать: «Что Вы сейчас пишете?», «Вы решили отдохнуть?», — она решила, что нет надобности скрывать, что с ней случилось. «Так Вы больше не сможете писать?» — это был вопрос, который она и сама себе задавала. «Ведь когда я составляю список покупок, ни один человек не может разобрать написанного, потому что я пишу вкривь и вкось, и буквы налезают одна на другую.»

Муж и дети поддерживали ее, но в душе она мучилась от панического страха — зависеть от других и постоянно нуждаться в помощи. Бытовые трудности дома она преодолевала с помощью медсестры-инструктора из реабилитационного центра, но что делать с чтением и невозможностью писать?

Рина просила найти кого-нибудь, кто сможет читать ей книги, чтобы она не оторвалась окончательно от своего любимого занятия. «Это, конечно, не то же самое, что читать самой, но лучше, чем ничего», — думала она. Первый человек, пришедший к ней как доброволец, был юн, высок, и чувствовалось, что он выполняет работу по принуждению. Через некоторое время он переехал жить на север. Второй парень был тоже высокий, с длинным ухоженным «конским хвостом». Ему было трудно выкроить время для посещения, так как он работал ночью, а днем отсыпался. Рина удивлялась, как этот настолько занятый юноша находит время добровольно приходить и читать ей. Вскоре выяснилось, что эта общественная работа возложена на него как наказание вслед за лишением водительских прав. Новый доброволец — милая молоденькая девушка, старшеклассница, для которой это было «личным долгом». Ей было трудновато читать, потому что она вообще не имела обыкновения заниматься этим.

— Правда, это высокий стиль? — спрашивала она.

Рина все же решила продолжать приглашать ее: может быть, в конце концов, книги заговорят и с ней. Но она была ненадежной помощницей — раз приходила, а трижды пропускала.

Самое лучшее впечатление сложилось у Рины о пришедшем к ней старшекласснике, серьезном и ответственном юноше, приятного нрава и отличном чтеце, но праздник завершился с приближением срока окончания учебного года.