Туве Янссон - Летняя книга

— Очень хорошо, — сказала бабушка. София встала и продолжала диктовать, сорвавшись на крик:

— Напиши вот что, напиши, что я ненавижу всех, кто медленно умирает! Напиши, что я ненавижу всех, кому никак нельзя помочь! Ты записала это?

— Записала.

— Теперь о долгоножках. Я много думала о них. Когда помогаешь им выбраться из паутины, обязательно выдерешь нечаянно пару ножек. Нет, напиши три ножки. Почему они не прячут их? Бывает, что маленькие дети кусают зубного врача за руку, но выдирает-то он, а не они. Подожди немного.

София задумалась, закрыв лицо руками.

— Пиши: рыбы, — сказала она. — Точка. Маленькие рыбки умирают медленнее, чем большие, а люди все равно обращаются с ними хуже. Их выбрасывают на берег, они лежат и ловят ртом воздух, это все равно что держать человека под водой.

— А еще кошки, — продолжала София. — Кто сказал, что они всегда начинают есть рыбу с головы? Почему не убить рыбу как следует? А если кошке надоест или плотва ей покажется невкусной, а она начала есть с хвоста, что тогда? Тогда я ужасно плачу! Еще я плачу, когда живую рыбу солят или бросают в горячую воду, а она выпрыгивает оттуда! Я не ем такую рыбу, и вы так не делайте!

— Ты слишком быстро диктуешь, — сказала бабушка. — Писать «и вы так не делайте»?

— Нет, — сказала София. — Это же трактат. Закончи на «выпрыгивает оттуда». Она помолчала с минуту.

— Глава третья. Точка. Я ем раков, но не смотрю, как они варятся, потому что в это время они противные, и нужно быть очень осторожным.

— Это точно, — сказала бабушка и фыркнула.

— Не смейся! — возмутилась София. — Это же серьезные вещи! Молчи. Пиши: Я ненавижу полевых мышей. Нет, не так. Я ненавижу полевых мышей, но не люблю, когда они умирают. Конечно, они роют проходы в земле и грызут луковицы папиных цветов. И детей своих учат рыть проходы и грызть луковицы. А по ночам они спят, прижавшись друг к другу, и никому не придет в голову, что это тоже несчастные малютки. Хорошо сказано?

— Очень, — подтвердила бабушка, едва успевая записывать.

— А потом они съедают отравленную кукурузу или попадаются задними лапками в ловушку. Может быть, это справедливо, что они отравляются кукурузой и попадают в ловушки. Но как быть? Пиши: Как быть в том случае, если наказанная мышка ничего плохого не сделала? А назад не вернешь. Это очень сложный вопрос. Дети у них рождаются через каждые двадцать минут.

— Каждые двадцать дней, — пробормотала бабушка.

— И они их обучают тому же. Я говорю сейчас не только про мышей, но и про других мелких зверюшек. Они быстро плодятся и воспитывают своих детей, и все неправильно. А с насекомыми еще хуже, они снуют повсюду, а сами такие маленькие, что замечаешь их только потом, когда наступишь. А иногда и потом не замечаешь, но все равно совесть мучает. Как ни старайся, тут ничего не поделаешь, так что лучше об этом вообще не думать. Конец. Осталось место для виньетки?

— Осталось.

— Тогда нарисуй ее, — сказала София. — Ну, как тебе всё вместе?

— Прочесть вслух?

— Нет, — ответила София. — Не надо. У меня сейчас нет времени. Но сбереги трактат для моих детей.

В каком году было это лето, никто уже не мог сказать, оно запомнилось только как лето, когда разразился ужасный шторм. С незапамятных времен не бушевали в Финском заливе такие волны, несущиеся с востока, сила ветра достигла девяти баллов, но огромные валы вздымались так высоко, что можно было дать десять, а то и, как утверждали некоторые, все одиннадцать баллов. Это случилось в конце недели, по радио предсказали слабый переменный ветер, поэтому хозяева лодок ожидали хорошей погоды. Как никто не погиб, известно одному Богу, ибо шторм зародился за полчаса и быстро достиг своего апогея. Позже над побережьем кружили спасательные вертолеты, подбирая людей, мертвой хваткой державшихся за скалистые выступы или перевернутые лодки. Вертолетчики спускались на каждую шхеру, где была видна хоть какая-нибудь жалкая лачуга или другие следы жизни, и аккуратно заносили в свой список названия всех шхер и имена их обитателей. Если знать заранее, что обойдется без жертв, то таким штормом можно любоваться и восхищаться! Долго еще потом жители побережья рассказывали друг другу, где они находились и что делали, когда начался шторм.

День был жарким, побережье окутала желтая дымка, на море стояла едва заметная мертвая зыбь. Впоследствии много говорили об этой желтой дымке и мертвой зыби, вспоминая описание тайфунов из книг, прочитанных еще в детстве. Поверхность воды была в тот день необычайно блестящей, а уровень опустился намного ниже обычного.