Норман Льюис - День лисицы. От руки брата его

— Я возражаю против того, чтобы давать ход этому делу, прежде всего потому, что не вижу мотива преступления, — сказал Фенн. — Анонимные письма не улика. Я могу сплошь оклеить стены этой комнаты анонимками, у меня их горы, но, если не считать звонка милой даме в Билт-Уэльс, у нас нет доказательств, что братья не были в хороших, даже дружеских отношениях. Что же до милой дамы из Билт-Уэльса, сомневаюсь в ее показаниях. Тамошняя полиция говорит, что она особа неуравновешенная — из тех одиноких старушек, у которых легко разыгрывается воображение. Теперь о каплях крови на линолеуме, принадлежащей к двум разным группам. Что ж, Брон Оуэн говорит, что поранил голову о водосточную трубу, а брат его мог порезать палец. Брону незачем было убивать брата из-за фермы, он и так бы ее получил. И в заключение хочу вам напомнить, что Брон Оуэн — человек неглупый, смелый и, можно сказать, симпатичный. На присяжных он произведет наилучшее впечатление. Есть еще вопросы?

Джонс поднял руку:

— Вы сами как считаете, мистер Фенн, Брон Оуэн убил своего брата?

— Я-то именно так и считаю, — ответил Фенн. — Но мы ведь знаем, что он за человек, а присяжные этого знать не будут.

Несколько минут спустя совещание кончилось, и Фенн знаком велел Джонсу остаться.

— Так как же насчет письма, Эмрис?

— Боюсь, я не смогу его написать. Прошу меня извинить.

— Так я и думал, — сказал Фенн. — Полагаю, вы понимаете, что это означает.

— Да, конечно, — сказал Джонс.

— Что ж, мне жаль будет с вами расстаться. Никак этого не ждал, но пожалею. Я многому научился, работая здесь у вас. Отличная школа. Хотите поразмыслить еще денек?

— Я уже решил, мистер Фенн. Вернусь к прежней службе.

Фенн похлопал его по плечу:

— Между нами говоря, вы поступаете правильно.

Выйдя из участка, Джонс направился в респектабельную часть городка. Скоро штаб Армии спасения, магазины подержанной мебели, сапожные мастерские, закусочные остались позади. Он миновал гараж «Пенфолд моторе», в витрине которого вновь красовался уже отремонтированный «ягуар». Из распахнутых дверей городских бань его обдало хлорированным паром, а дальше, от кафе самообслуживания, начиналась богатая Торговая улица. Джонс вошел в кафе, стал в очередь, взял чашку слабого чая с молоком, пачку печенья и направился со своим подносом к столику.

Он посидел минут десять за остывающим чаем, изредка помешивая ложечкой, раздумывал о будущем и не видел выхода, а посетители тем временем дожевывали, допивали и, глянув на часы, спешили к дверям.

Один за столиком чуть ли не во всем кафе, Джонс вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Через четыре столика от него сидел какой-то юнец, и всякий раз, как Джонс поднимал глаза, их взгляды встречались. Немного погодя он сообразил, что юнец делает ему знаки, точно глухонемой, и в конце концов узнал в этом с виду слабоумном парне Бейнона — просто он впервые видел его в пиджаке, при галстуке и не патлатого, а коротко и аккуратно подстриженного. Это был совсем не прежний Бейнон, угрюмый и лохматый, всегда напоминавший Джонсу первобытного дикаря из научно-популярных книжек. Теперь перед ним сидел молодой человек с мордочкой хорька, и, когда Джонс поглядел на него внимательнее, проверяя, не ошибся ли, тот поманил его пальцем.

Джонс поднялся, прихватил свою пачку печенья и пересел к нему за столик.

— Ты ведь, кажется, еще неделю назад должен был ко мне зайти, Бейнон?

— Я и заходил, мистер Джонс. Два раза в участок заходил, да вас не было.

— Любишь приврать, а? Твое счастье, что я был занят, а не то сам навестил бы тебя. А зачем это ты мне сигналил?

Бейнон судорожно улыбнулся, обнажив беззубые десны, и снова стал похож на первобытного дикаря.

— Я вас выслеживал… выжидал удобную минутку. Увидел, вы входите, и решил — повезло. Я знал, к двум часам тут будет пусто.

— Ты, видно, совсем спятил, Бейнон?

— Я хотел поговорить с вами в тихом местечке вроде этого, чтоб нас никто не заметил. Ведь если пойдешь в участок, об этом враз все прознают.

Ну и выдумщик, усмехнулся про себя Джонс.

— У полиции ведь есть свои осведомители, верно? — сказал Бейнон. — И они встречаются во всяких забегаловках. Так и работают.

— Если верить телевизору, то да.

— Мистер Джонс, я больше кого другого знаю, что творится в Кросс-Хэндсе.

— Еще бы, если только тем и заниматься, что заглядывать в окна чужих спален, поневоле что-нибудь да узнаешь.

— С этим я покончил, — сказал Бейнон. — Я не про то. У меня есть кой-что поважнее. Мне за это заплатят?