Норман Льюис - День лисицы. От руки брата его

Он вымылся и едва успел взяться за бритву, как погас свет. На «Новой мельнице» это случалось нередко, но на сей раз света не было долгих полчаса, и, только когда он снова загорелся, Брон смог достать свежее белье и рубашку. В окне за стремительно бегущими облаками то вспыхивала, то меркла луна, словно и она тоже подключена была к ненадежной электрической станции «Металла». В кои-то веки ночь, кажется, выдалась погожая. Зря он все-таки не уговорил Уэнди обойтись без машины. На него вдруг напал суеверный страх — как бы не навлечь на себя беду.

Еще одеваясь, он услыхал внизу какое-то движение. В трубах зашумела вода — кто-то открыл кран. Из кухни доносились негромкие звуки. Это могло означать только одно: вернулся Ивен. Брон взглянул на часы — до встречи у водокачки остается двадцать минут. Как же быть? Он спустится вниз и посмотрит, чем там пахнет, и, если, как он опасается, Ивен будет не слишком приветлив, он сразу же отправится пешком, чтобы не опоздать.

Брон надел куртку, наскоро провел по волосам гребенкой и спустился вниз. В общей комнате горел свет, дверь во двор открыта настежь. И тишина. Брон остановился, прислушался. Прошла минута, и из-за кухонной двери снова донеслись звуки — там что-то чистили жесткой щеткой. Брон повернул ручку, осторожно отворил дверь кухни. Ивен стоял там — спиной к двери, в одном белье, он склонился над кухонным столом, на котором были разложены брюки. Когда Брон вошел, он собирался обмакнуть щетку в тазик с водой.

— Ивен, — позвал Брон. И с улыбкой шагнул было к нему, но сразу остановился: спрятав руки за спину, Ивен круто обернулся. Брону стало страшно. Ивен сошел с ума, подумал он. В лице брата ни кровинки — восковое, глянцевое лицо трупа. Нос заострился, точно клюв, рот как щель, губ не видно, в углах собрались восковые складки. Позади него с потолка свешивалась тусклая лампочка без колпака, и глаза его совсем утонули в тени глубоких, будто у черепа, глазниц. Ноги босы и в грязи.

— Ивен! Что случилось? Где ты пропадал?

Только что на столе, за тазиком, стоял электрический фонарь в виде длинной металлической трубки и вдруг исчез. Озадаченный Брон снова неуверенно шагнул к Ивену, и тут Ивен взмахнул заведенной за спину рукой. Что-то мелькнуло над левым глазом Брона, треснуло, точно яйцо, он вдохнул воду и на миг захлебнулся. В провале рта у Ивена блеснули зубы. Рука с фонарем снова взметнулась — Брон отдернул голову, и тяжелый удар пришелся в плечо. До сих пор Брон был скован изумлением, но вот Ивен снова замахнулся, на нижней губе у него вскипела слюна, рыбьи глазки выкатились из темных глазниц — и Брон очнулся, схватил его за руку, выкрутил ее, рывком завернул за спину. Хилое, почти невесомое тело Ивена повернулось, ноги подломились. Между братьями очутился угол стола, и, когда Ивен, падая, ударился о него лицом, Брон услышал, как что-то хряснуло.

Ивен лежал на полу, точно тряпичная кукла, — длинные тощие ноги в перепачканных кальсонах подергивались, как у лягушки, голова откинулась вбок под каким-то немыслимым углом, на переносице наливалась кровью ссадина, из ноздри на желтый воск верхней губы струйкой бежала кровь, затекала в угол рта и вновь сползала по щеке. Дышал он тяжело, прерывисто, хрипло.

Гнев Брона угас. Ему стало жаль Ивена. И он не на шутку встревожился. При больном сердце такое опасно. Он подошел к раковине, налил в чашку воды и сбрызнул Ивену лицо. Ивен тотчас заскреб по полу ногами и руками, точно пытался подняться со льда. Наконец перевернулся, стал на колени. Брон обхватил его за плечи, хотел помочь, но Ивен оттолкнул его руку.

— Ивен, дружище, сядь, приди немного в себя. Ты болен.

Ивен отмахнулся. Его качало и шатало, вот-вот снова упадет, Брон не спускал с него глаз, готовый кинуться и поддержать его. Но Ивен вдруг рванулся к черному ходу и, прежде чем Брон успел его схватить, распахнул дверь и исчез во тьме.

Брон с минуту постоял на пороге, вглядываясь в пляшущие по двору пятна теней и лунного света. Ивен как в воду канул. Брон вернулся в кухню, постоял в раздумье, понурив голову. На линолеуме появились два алых пятнышка, от них разбегались острые лучики брызг. Брон потрогал рукою бровь, посмотрел на пальцы — они были в крови. В зеркале он увидел, что бровь рассечена, и не успел он промокнуть ее носовым платком, как рана снова налилась кровью. Надо поскорей заклеить, подумал он. Ведь через пять минут встреча с Уэнди.

И тут — не впервые с тех пор, как он поселился на «Новой мельнице», — ему вдруг почудилось, что за ним кто-то следит. Уголком глаза он уловил за раскрытой дверью общей комнаты мимолетное движение. Прижав к брови платок, он подошел к двери, распахнул ее пошире, но никого не увидел. И скрип шагов обернулся ветром, что рвал и терзал отодранный край толя на крыше сарая. Померещилось, подумал Брон, просто я не в себе.