Людмила Улицкая - Люди города и предместья (сборник)

Я все это время была в очень угнетенном состоянии, пока наконец Даниэль не рассказал про предложение Пауля. Был он такой веселый, утешал меня и говорил, что кроме Библии и Нового Завета есть еще одна книга, которую тоже надо уметь читать, — это книга жизни каждого отдельного человека, которая состоит из вопросов и ответов. Обычно ответы не приходят прежде вопросов. Но когда вопрос задан правильно, обычно ответ получается незамедлительно. Только нужно некоторое искусство, чтобы уметь прочитать. Был задан вопрос: что нам делать? И на этот вопрос пришел ответ в виде Пауля, который предложил купить дом. И самое главное заключается в том, что если твое дело не получает никакой внешней поддержки, возможно, это начинание пустое. А когда оно не пустое, то приходит помощь. Вот как оказалось просто. То есть простого, конечно, ничего нет. Пока еще не закончен ремонт храма, мы не имеем возможности делать все то, что всегда делали, — забросили наших стариков, наших бомжей, все наши детские занятия тоже требуют помещения. Так что пока положение странное, и, по сути дела, оно касается самого главного, чем живет община, а именно богослужений. Опять служить негде.

Даниэль говорит: «Посмотри, Хильда, Иерусалимский Храм разрушен почти две тысячи лет назад, и храмового служения больше нет, но литургическая жизнь так перестроилась, что одна ее часть перешла в семейную форму, другая — в синагогу, и сам иудаизм устоял. Потому что так хотел Господь. Будь спокойна, Хильда, — мы делаем то, что можем, а наверху решат без нас, нужно наше дело здесь, на земле, или нет…»

Тем временем Пауль приискал дом — небольшой, но с чудесным садом. И тогда я перестану снимать себе жилье и буду жить в этом общинном доме. Но там тоже надо делать ремонт. Самое же главное, конечно, довольно большой сад, и в нем можно построить домик для наших стариков — я уже продумала. Два этажа, наверху спальни маленькие, но с балконом, а внизу все службы и зал. У Мусы есть приятель-строитель, у него несколько строительных бригад, они и построят.

Я не могу сказать, что мне здесь просто жить. Очень непросто, и по многим причинам. Но какое же счастье, что я здесь, на этом месте, где сейчас. Помнишь, я хотела стать художником, работать в театре или что-то в этом роде? Мне сейчас даже странно об этом вспоминать: неужели это была я? А помнишь, как ты меня отговаривала от всякого художества, советовала изучить что-нибудь полезное — бухгалтерское дело или окончить курсы секретарей? Спасибо тебе, все, что ты говорила, оказалось правильно, хотя я и пошла в другом направлении. Что там у братьев? Аксель написал мне замечательное письмо. Знаешь ли ты, что у него появилась подружка, от которой он в большом восторге? Или я оказалась сплетницей? Пиши, пожалуйста.

Целую.

Хильда .

1972 г., Хайфа.

Хильда — матери

Дорогая мама!

Из твоих писем видно, как упорядочена и однообразна ваша жизнь, все следует одно за другим, по заведенному порядку. Здесь, в Израиле, по крайней мере у нас в приходе, все время какие-то события необыкновенные, иногда очень забавные или поучительные. В прошлую субботу на утреннюю службу забрела монахиня откуда-то с Балкан, я так и не поняла, откуда именно. На ней была надета какая-то коричневая хламидка до полу, на груди крест как у епископа, а на голове колпак. За плечами болтался мешок. Когда служба началась, она достала четки и встала на колени, так до конца службы и простояла со своими четками. После службы мы ее пригласили к общему столу. Было человек двадцать. Даниэль благословил стол, все сели, и тут она заговорила на дикой и страшно забавной смеси языков — сербского, польского, французского и испанского. Сначала Даниэль переводил — он как-то извлекал из этой бессвязной речи смысл. Она приехала из деревни Гарабандал, где им явилась Божья Матерь с архангелом Михаилом, а над ними в небе сиял большой глаз. Божий. Тут Даниэль перебил ее и сказал, что люди голодны, прежде пусть поедят, а потом она все по порядку расскажет. Она рассердилась, замахала на него руками, а он с ней строго, как с ребенком: «Садись и ешь! Наш Спаситель тоже сначала людей кормил, а потом уж учил».

Я сразу стала вспоминать, как там со Спасителем было — кажется, все-таки не так, а наоборот. Но все стали есть, и она тоже ела. На столе была та еда, которую женщины из дому принесли. Поели, попили, тогда Даниэль говорит — расскажи, сестра, что ты хотела… Только быстро не говори, мне переводить надо.