Людмила Улицкая - Люди города и предместья (сборник)

Даниэль сказал, что христианство строит отношения между человеком и Богом, и агрессивность современной цивилизации проявляется вне зависимости от конфессии, в то время как любой диалог человека и Бога приводит к сдерживанию агрессии и умиротворению.

Она захохотала и сказала, что как раз израильское общество представляет собой полное опровержение его точки зрения, потому что ни в одной стране мира нет такой напряженности на религиозной почве. Даниэль сказал, что ответить на это ему нечего. Тогда она спросила, не смог бы он порекомендовать священников, любящих Израиль, как сам Даниэль, или по крайней мере не питающих к нему ненависти, как большинство ей известных священников. Именно способных к умиротворению, а не к разжиганию межрелигиозных противоречий. И тогда Даниэль назвал Ефима! Я не знаю, как работает этот механизм, но через некоторое время Ефим получил приглашение посетить Русскую духовную миссию и явился в Троицкое подворье. Он полагал, что его примет архимандрит, но принял его человек, представившийся Николаем Ивановичем, и провел с ним собеседование. Николай Иванович вроде кадровика, и можно предположить, что наконец сыграло свою роль письмо от настоятеля из Вильнюса. Теперь Ефим ждет назначения на приход.

Неделю тому назад мы совершили волшебную поездку на Мертвое море и два дня провели в пансионате в одном из старейших кибуцев. У них чудесный ботанический сад, старые дома, построенные еще первыми поселенцами, и один новый гостевой корпус, где сдают комнаты приезжающим. Все очень чисто, красиво, редкие растения, даже баобаб есть. Весь кибуц расположен на горе. В одну сторону открывается вид на Мертвое море, и в хорошую погоду, когда нет дымки, видна Иордания. Зато в другую сторону видно ущелье, по дну которого весной течет река, а потом пересыхает. В этом каменистом ущелье много пещер, и нам показывали одну, в которой, по преданию, скрывался молодой Давид от преследовавшего его царя Саула.

Именно после этого нашего путешествия, которое в каком-то смысле можно назвать свадебным, я могу сказать, что наш брак реализовался. Я знаю, что должна благодарить Вас за ваши советы, еще одного здешнего врача, к которому нам пришлось ходить для консультаций, но более всего Бога, который соединил нас по великой милости. Мы с Ефимом очень счастливы и полны упований. Конечно, мы уже не молоды, но наши молитвы о даровании потомства теперь подкреплены необходимыми для этого действиями.

Еще одно существенное и тоже приятное сообщение: от издательства получено предложение, чтобы Ефим редактировал «Чтения о Чтении» — это цикл домашних лекций отца Михаила, который Вам прекрасно известен. Это очень небольшие деньги, но я почти уверена, что издатели оценят Ефима и будут и впредь давать ему работу. Надеюсь, ему в конце концов удастся издать там и свои «Размышления о литургии». Я думаю, что о. Михаил уже знает о благоприятном продвижении, но если нет, сообщите ему, пожалуйста, это радостное известие. В конце этого или в начале будущего года его книга выйдет из печати.

Как только созреют наши новости, я Вам немедленно сообщу…

С любовью, Тереза .

1984 г., Беэр Шева.

Из письма Терезы Валентине Фердинандовне

…душная жара, злая и обезвоживающая. Ветер из пустыни Негев. Я теперь точно знаю, что ад — огненное место, а не ледяное. Горячий одуряющий ветер, который просто выдувает из тебя мозги вместе со всеми мыслями, сердце вместе со всеми чувствами, и ожидаешь ночи, когда не так жарко, но ожидания обмануты, потому что дует хамсин, и ты обращаешься от него в бесчувственную скалу, или в кучку камней, или в горсть песка. Наливаешь в себя каждые пять минут воду, потому что без воды ты превращаешься за пару часов в засохшее растение. Здесь люди не потеют, потому что пот, едва только успевает образоваться и выступить на поверхность кожи, сразу же испаряется, и выпитая вода тоже вся испаряется с кожи. Я почти не могу есть. Иногда ночью сгрызаю яблоко или соленое печенье со сладким чаем.

Ефим смеется, он говорит, что селедка со сладким чаем — любимое еврейское наслаждение. Мы здесь два месяца, и я до сих пор не могла написать письма, потому что не могла встать и взять ручку. Я так похудела, что вещи болтаются на мне как на вешалке. Я думаю, килограммов на десять. Ефим тоже похудел, но он переносит жару гораздо лучше, чем я.

Церковка чудесная, маленькая, сложена из камня, в ней давно никто не служил, потому что последний священник, греческий монах, умер, и прихожане, которых было немного, развеялись. Каково же было изумление Ефима, когда он обнаружил среди новых прихожан несколько евреев из России, причем одна пара из местного университета, преподаватели. Еще пришли две большие бедуинские семьи, несколько греков и японец, женатый на русской израильтянке.