Дженнифер Доннелли - Революция

— Зачем? Зачем это надо?! — Я не на шутку злюсь. — Ты никогда не приезжал, когда был нужен. А теперь ты не нужен, и — здравствуйте! Знаешь что, тебя никто не звал. Мы прекрасно справляемся. У нас все хорошо. У нас без тебя всегда все было хорошо.

— Хорошо? — Он тоже начинает злиться. — Ты это называешь хорошо? Дом превратился в помойку. Твоя мать повредилась умом. Тебя исключают из школы. Ничего нет хорошего, Анди. Ничего!

— Я никуда не поеду. Делай что хочешь.

Я хватаю рюкзак и направляюсь к выходу.

— Куда ты? Анди! Анди, я с тобой разговариваю!..

Из гостиной раздается грохот.

— Марианна! Что случилось? — кричит отец и бежит в гостиную.

— Я не поеду в Париж! — говорю я, захлопывая за собой дверь. — И вообще никуда с тобой не поеду. Никогда.

На бруклинских улицах холодно.

Я стою на углу Крэнберри и Генри.

В витрине гастронома светится толстый неоновый Санта. Под его лыбящейся рожей моргают буквы: «Хо! Хо! Хо!»

Гастроном закрыт. Фалафельная тоже. В окне соседней химчистки — часы, показывающие время в разных городах мира. Они сообщают мне, что в Лондоне 5:35 утра, а в Праге 6:35.

Мне нужно куда-то зайти, иначе я замерзну насмерть. Забыла надеть куртку. Я дышу на пальцы и обхватываю себя руками. На миг представляю, как хорошо было бы вернуться домой, развести огонь в камине, сделать какао, а потом сесть и поговорить с родителями. Обо всем.

Неоновый Санта отвечает мне: «Хо! Хо! Хо!»

Я снова смотрю на часы. В Рейкьявике 5:36 утра. В Эр-Рияде — 8:36. Эр-Рияд… Интересно, воскресенье — рабочий день в Саудовской Аравии? Если да, значит, король Абдулла уже проснулся и Виджей Гупта будет до него дозваниваться.

Я направляюсь на Хикс-стрит. Дом 32 — невысокий, со статуей бога Ганеши у крыльца. В окнах темно, только на втором этаже горит свет. Там Виджей. У него на голове наушники. Я нашариваю в кармане несколько монеток и кидаю в стекло. Одна попадает.

Виджей подходит к окну и машет мне. Пару минут спустя открывается дверь. Он говорит, что дозвонился до Кабула и как раз ждет на линии.

В коридоре темно, но свет мы не зажигаем. Я поднимаюсь следом за ним по лестнице. В его комнате пожароопасность зашкаливает. Шагу нельзя ступить, не потоптавшись по номерам «Экономиста» или «Нью рипаблик». На его ноутбуке включен канал «Аль-Джазира», на большом компьютере — «Би-би-си». Виджей — единственный известный мне человек, которому интересен весь этот дурацкий мир целиком.

Я плюхаюсь на его кровать и натягиваю на себя одеяло. Он ставит на подушку рядом со мной тарелку с самосами. Семейству Гупта принадлежат десять индийских ресторанов.

— Ну, чего нового? — спрашивает он, усаживаясь обратно за стол.

— Слушай, а можно мне… — начинаю я с набитым ртом, но тут он поднимает палец.

— Да, мэм, я уже звонил в пресс-службу, — говорит он в микрофон. — Они дали ваш номер. Нет, я не репортер. Я хочу, чтобы президент Карзай прокомментировал мою выпускную работу. Я учусь, да. В Америке. В школе Святого Ансельма. Знаете? Святого Ансельма, в Бруклине… Алло. Алло?

Он снимает наушники и чертыхается.

— Ви, я в шоке. Я-то думала, сейчас Карзай скажет талибам — подождите минутку, я тут приму звоночек. Особенно когда услышит про Ансельма.

Он смотрит на меня с укоризной. Я собираюсь спросить, нельзя ли у него переночевать, но со стороны лестницы доносятся целенаправленные шаги, потом они раздаются в коридоре, и наконец мы слышим:

— Виджей! Виииииджееей!

— Прячься, — шепчет он. — Грядет извержение родительского инстинкта.

Миссис Гупта — женщина бесстрашная. Мало ли что может делать семнадцатилетний парень у себя в комнате после полуночи — я берусь назвать далеко не одно неприличное занятие, — но она даже не стучит, она просто распахивает дверь и застывает на пороге, уперев руки в боки, сверкая глазами — истая богиня Кали в махровом халате.

— Виджей! Ты с кем это разговаривал?

— Да я по телефону.

— Я слышала два голоса! Два! Почему ты не занят уроками? Ты что, хочешь всю жизнь смешивать карри? Думаешь, в Гарвард принимают бездельников, которые днем и ночью дурью маются? Зачем ты тратишь свое время неизвестно на кого?

— Вот спасибо, миссис Гупта, — отзываюсь я. Ее вообще-то зовут Рупал. Но я ни разу не слышала, чтобы кто-то обращался к ней по имени.

— А, это ты, Анди. Что ты делаешь в постели моего сына в такое время?

— Пытаюсь вздремнуть.

— У тебя что, нет своей постели? И своего дома? Разве Виджей может так сосредоточиться на учебе? А ты сама? Жизнь вам не гульки! Нужно получать хорошие оценки. И тебе, и тебе. Знаешь, что будет, если получать плохие? А я тебе расскажу…