Магомед Абдулкаримович - Переосмысление

— Что вы предлагаете? — спросил Абдулла.

Услышав этот вопрос, старик нагло опустил руки и уселся на стул, а затем медленно заговорил:

— Я предлагаю отпустить этих троих, а потом и самим покинуть мой дом, где я любезно вас принял. Лежащего на полу Джасима мы оставляем вам. Ты забудешь о том, что мы немного поиздевались над твоим другом и его женой, а мы забудем про то, что ты убил человека, который только начал жить.

— Хорошо. Убирайтесь! Мы выйдем после вас, — приказал Абдулла, направив ружье на трех братьев Джасима.

— Думаю, ты не в том положении, чтобы командовать, — сказал Эсам, а затем продолжил более спокойным, но наполненным злостью голосом, — они заберут тело парня и похоронят его. Как жест доброй воли, они не будут мстить тебе за его смерть, — проговорил Эсам.

По его указанию, Саид и Иса вышли из дома, взяв тело Ахмада, за ними, плача от горя, шел Саид. Несмотря на то, что Саид был редкой сволочью, все же он потерял брата, а даже сволочи любят своих родных. Эсам пошел с ними к выходу, чтобы проводить.

— Не плачь, мой юный друг. Все мы умрем, рано или поздно. Нам с самого начала было сказано, что мы можем умереть в любую секунду, так что ж теперь горевать, — говорил он, похлопывая Саида по плечу. В его голосе слышалась странная усмешка.

Проводив молодых парней, Эсам вернулся в дом и встал на пороге комнаты рядом со все еще держащим в руках оружие Абдуллой.

— Перед тем, как мы попрощаемся, хочу напомнить тебе, что ты совершил убийство, ты убил молодого парня. А мы лишь немного потолкались с Джасимом и его женой. Так кто из нас совершил более злостный поступок?

Этими вопросом Эсам лишь усыплял бдительность растерявшегося Абдуллы. Сделав вид, что он проходит мимо, в считанные секунды опытный в вопросах борьбы хозяин дома лишил Абдуллу оружия и повалил его на пол.

Держа Абдуллу, Айшу и связанного Джасима на прицеле, он достал из шкафа пистолет, отложив двуствольное ружье в сторону.

— Айша, развяжи Джасима. Абдулла, пригласи сюда свою жену, которая стоит во дворе и ждет тебя. Не сделаешь этого — твои друзья и их дети пострадают, — сказал Эсам спокойным голосом. Его приказание было исполнено.

Теперь он совсем не казался ссутуленным, уставшим 75-летним стариком с потухшим взглядом, как когда-то. В его глазах появился одичалый блеск, под скулами вспухли желваки, на висках и лбу появились бисеринки пота, ладонь еще крепче сжала рукоять пистолета. Мускулистая фигура внешне делала его чуть ли не вполовину моложе реальных лет, отблески очага на опутанном морщинами сухощавом смуглом лице заиграли румянцем.

Сейчас перед пленниками стоял уже не рассудительный, мудрый и ироничный старик, а тот самый Эсам, герой войны, человек, видевший сотни смертей. Сейчас, когда он, словно литой из камня, стоял перед своими гостями, а его одичалые глаза медленно оглядывали их, воздух в комнате стал густым и жарким. Тишина была настолько звонкой, что казалось, слышно, как в палисаднике падают на землю сухие лепестки отцветающих роз.

Эсам ходил по комнате, перед ним сидели Айша, Джасим, Абдулла и его жена.

— Почему вы здесь? — нарушил тишину Эсам, обращаясь к ним, — куда вы бежите? Считаете, что в этой бессмысленной и выматывающей войне должны гибнуть другие, а вы должны жить? Значит, вы все благословенные Богом, заслуживаете счастья и благополучия, а те, кто сейчас сражается и умирает за свою страну, должны гнить в земле?

Эсам медленно повернул голову, вперив взгляд в Джасима.

— Друг мой, почему ты молчишь? Помнится, когда-то ты с таким вдохновением рассказывал мне про свои незыблемые принципы миропонимания. Ведь это ты говорил, что человек должен быть свободным и должен уметь защищать эту свободу для себя и своей семьи. Говорил, что духовная слабость для мужчины достойна всякого осуждения. Помнишь? До войны ты приезжал к нам. Сидел за этим столом. Разговаривал с моими детьми. Говорил, что не все решается политиками, что каждый человек решает свою судьбу сам. Теперь ты бежишь. Куда и зачем, скажи мне? Разве ты не должен сейчас быть с народом?

— Нехорошо, друзья мои, — со смешком продолжил Эсам, — вы думаете, я сошел с ума? Нет, я не дурак и не идиот.

Минуту он молчал, плотно сжав губы, потом отодвинул свой стул от стола на пару метров и уселся на него лицом к своим пленникам.

— Наверное, сидящие здесь мужчины всерьез думают, что могут защитить своих близких — от меня, от этой войны, от тяжестей этого мира…

Эсам, казалось, немного успокоился, обвел всех взглядом, и негромко продолжил: