Петр Вайль - Слово в пути

Ренессансные дома площади Рынок и роскошные барочные церкви по всему городу — вот ключ ко Львову. Саломея Крушельницкая и Иоанн Георг Пинзель.

Непонятно, как в семье греко-католического священника могли назвать девочку Саломеей — именем падчерицы Ирода, которая за свой танец запросила у отчима и получила на блюде голову Иоанна Крестителя. Правда, в апокрифической Книге Иакова упоминается еще одна Саломея — повитуха при Рождестве Иисуса. Но этот нередкий в византийском искусстве сюжет исчез уже в позднем Возрождении, и мрачная слава той, Иродовой, Саломеи куда шире. Так или иначе, родители назвали девочку этим именем, предопределив ее судьбу: одна из лучших опер ХХ века — «Саломея» Рихарда Штрауса, и Крушельницкая блистала в этой партии.

В двадцать лет она дебютировала во львовской опере — в «Фаворитке» Доницетти. Это был апрель 1893 года, а осенью Крушельницкая поехала в Италию, где началась ее яркая карьера: с такими партнерами, как тенор Карузо или баритон Баттистини. Все эти годы певица наезжала во Львов, выступая на оперной сцене и давая концерты. А в 1904-м произошло то, что навечно занесло Саломею Крушельницкую в историю музыки: она спасла оперу Пуччини «Мадам Баттерфляй».

Самый знаменитый (после смерти Верди в 1901 году) оперный композитор мира, автор «Манон Леско», «Богемы», Тоски», Джакомо Пуччини получил неожиданный и чувствительный удар, когда в Милане провалилась «Мадам Баттерфляй». Композитор уехал в свое поместье на Лигурийском Море — Торре-дель-Лаго, возле Виареджо, — где стал переделывать оперу из двухактной в трехактную. Туда же пригласил Саломею Крушельницкую. Та взялась за роль Чио-Чио-сан так основательно, что даже три месяца — до второй премьеры — постоянно носила костюм гейши. Вторая премьера состоялась 28 мая 1904 года в Брешии и завершилась полным триумфом — «Мадам Баттерфляй» и Саломеи Крушельницкой.

Другим следствием успеха стало то, что певица купила виллу и поселилась в Виареджо. А в 1910 году вышла замуж за мэра города, адвоката Чезаре Риччони. Он умер в 36-м, в том же году сопрано дала последний концерт во Львове, где у нее давно был куплен трехэтажный дом. Получилось так, что она училась во Львове австро-венгерском, приезжала во Львов польский (между мировыми войнами), а вернулась в 39-м во Львов советский. Зачем и почему — загадка.

Львовская загадка: притягательная сила этого города. Крушельницкая овдовела, ей было уже шестьдесят семь лет, к тому же трудно было представить, что мировую знаменитость могут как-то обидеть. Нет, ее не посадили, не репрессировали, ее просто понизили в разряде — как весь город Львов. Как всю Галицию, всю Западную Украину — переместив из Европы в советскую империю.

Дом Крушельницкой национализировали, оставив ей с сестрой четыре комнаты. Виллу в Виареджо заставили продать и деньги забрали. Преподавать в консерватории хотя и разрешили, но всячески мешали. За месяц до смерти семидесятидевятилетней Крушельницкой даже дали звание профессора.

Сейчас во Львове — три торжественных места, связанных с именем великой сопрано. На Лычаковском кладбище, одном из самых красивых, которые мне приходилось видеть, — надгробие с фигурой Орфея, рядом с могилой доброго приятеля певицы, писателя Ивана Франко. Дом-музей — в ее доме на улице Крушельницкой, идущей вдоль большого парка опять-таки имени Франко. И главное — носящий имя Саломеи Крушельницкой оперный театр на проспекте Свободы. В Зеркальном зале на втором этаже — бюст певицы, которая была еще и красавицей. Под стать своему городу.

Театр — пышный, напоминающий снаружи и особенно внутри более масштабный венский. Как многие общественные здания Львова, он приведен в порядок. А вот дом-музей — элегантный, с балконами, скульптурой, лепниной, словом, типичный львовский — требует внимания и работы. Это общая беда города.

Никогда прежде я не был во Львове, но узнал его, как свой. И внешним обликом, и сложившейся в ХХ веке исторической судьбой он напоминает два важных для меня города — Ригу, в которой родился и прожил до двадцати семи лет, и Прагу, в которой живу последние двенадцать с лишним. Все три примерно в одно время стали советскими, в одно время — перестали. Правда, Рига сделала более стремительный рывок обратно в Европу, не говоря уж о Праге. Львов тормозит, хотя движется в том же направлении.

Многое еще приходится достраивать в воображении. К счастью, есть что достраивать. В самом прямом смысле — реставрировать великолепную львовскую архитектуру. Постепенно это делается, и уже можно восторженно и нелицемерно ахнуть, выйдя на главную площадь — Рынок.