Петр Вайль - Слово в пути

Наш Эндрю был взволнован более обычного: он подпрыгивал в дверях, беспрестанно повторяя одно и то же, так что можно даже было разобрать эту ахинею: «Я сомневаюсь, что идет война!» Не сразу я вспомнил, что на Scottish English «сомневаюсь» в этом контексте значит «боюсь». Мы вошли в гостиную, где работал телевизор. На экране шел не виданный нами прежде триллер с мощными спецэффектами. На фоне голубого неба ярко пылали манхэттенские башни-близнецы. Было 11 сентября 2001 года.

Музей «Вазы» в Стокгольме — быть может, лучший из тех, которые мне приходилось видеть.

Нет, я помню об Уффици, Метрополитен и Прадо, но речь — не о шедеврах. В этом стокгольмском музее — вообще никаких шедевров: трудно же считать достижением человеческого гения шведский корабль «Ваза», который затонул через двадцать минут после спуска на воду. Но этот музей организован так увлекательно и умно, что из него выходишь немножко не таким, каким вошел, — а про многие ли места такое скажешь.

Музей — на острове Дьюргарден, мимо которого идут теплоходы на Ригу, Таллин, Хельсинки. В эту зону отдыха шведской столицы легко добраться из центра города и по суше, но лучше от Старого города ( Gamla Stan ) на пароме — чтобы загодя погрузиться в морской контекст. Да и вообще — по воде красивей. А уж там Vasamuseem найти легко — над ним торчат мачты.

Ваза — фамилия правившей в Швеции полтора века королевской династии (они занимали и польский трон: избранный в 1610 году московским царем королевич Владислав был Ваза). Самый выдающийся из этих королей, Густав II Адольф, — единственный шведский монарх, удостоенный прозвища Великий, — стал, вместе с придворными, свидетелем (и соавтором) крупнейшего позора своего правления. Один из самых больших в то время в мире, 64-пушечный галеон 69-метровой длины (в два раза меньше новой яхты бывшего губернатора Чукотки, но это же почти четыре века назад), под восторженные клики подданных был спущен со стапелей 10 августа 1628 года, вышел в стокгольмскую бухту, дал салют из всех орудий и тут же пошел на дно.

Хроники о причинах катастрофы (погибли полсотни членов экипажа) сообщают глухо, что понятно: проектом руководил сам король, который пренебрег плавучестью и остойчивостью, увлекшись слишком тяжелыми для галеона пушками, создавая флагман имперского суперфлота. Король был солдат по всей своей сути, его считали крупнейшим полководцем такие знатоки, как император Наполеон и генерал Паттон. Густав II Адольф и погиб (в 1632 году) в битве, которую выиграл.

«Вазу» Ваза проиграл. Но Швеция — выиграла.

Корабль подняли на поверхность через 333 года, тридцать лет реставрировали, а в самом начале 90-х годов ХХ века открыли музей.

Как захватывающе интересно бродить по огромному многоярусному ангару, в который помещен поднятый с морского дна галеон. В XVII столетии королям корабли строили роскошно: одних скульптур на «Вазе» около семисот. Построенный из дуба галеон виден во всю свою не только длину, но и 53-метровую высоту, от киля до клотика. Нет больше места в мире, где так представлено судно четырехсотлетнего возраста.

Современное мастерство музейного дела создает полное погружение в контекст эпохи. Вокруг на стендах — наглядный показ видов деятельности того времени: политической, военной, ремесленной, культурной, бытовой.

На больших рельефных картах виден путь, который был предназначен «Вазе», — к южной Балтике. Воевать. Тут же среди экспонатов — огромный медный макет битвы с поляками в Балтийском море, в котором шведы были разгромлены. Есть и другие примеры поучительных провалов. Весь музей, на который потрачено столько денег и труда, — образец устройства национальной гордости из национального срама. То, как богато и спокойно живет сейчас Швеция, напрямую выводится из отказа от имперских амбиций.

Все дело — в точке зрения. Что считать достойным: победу в «драке за пучок соломы», как называл это скандинавский принц Гамлет, или урок, извлеченный из поражения?

Арарат мы увидели на второй день пребывания в Армении. А то уж начали нервничать. Вообще-то гора, хоть и находящаяся на турецкой территории, видна из разных мест Еревана, но горизонт затянула дымка, и я стал вспоминать Японию, в которой был три раза, но только на третий удостоился зрелища Фудзиямы, хотя очень старался.

Зато любому прилетающему в столицу Армении сразу подается другой, еще более известный в России, «Арарат». У какого русского не забьется сердце при виде этой горной вершины, взятой в кружок и помещенной на бутылочную этикетку. При подъезде в город из аэропорта, после сумасшедшего мелькания сплошных казино, как визитная карточка страны — махина коньячно-винно-водочного комбината «Арарат». Величественное здание на холме, а напротив еще одно, с огромной световой надписью поверху — Noy , хотя это всего только марка минеральной воды. Но Ной, по Библии, и должен находиться на Арарате.