Светлана Сачкова - Вадим

Из-за сумерек и мороси все вокруг было серым. Вглядываясь в куски темно-серого, Вадим начинал различать сплошь неприятные вещи. Помойки, как бы или на самом деле согбенные человеческие фигуры, груды досок и хлама. Увидев уютно мерцающий светом ларек, он замедлил шаг; продавщица с глазами навыкате продала ему эскимо. Он начал разворачивать брикет на ходу и сразу испачкал пальцы липкой глазурью. Выкинул целиком, ни разу не откусив.

Под ногами возникла грязь, а накрапывало всего с полчаса. Он стал обходить лужу и наступил во что-то мягкое, чмокнувшее. Раздавленный овощ. Наверное.

Вадим не остановился и даже не оглянулся. Какая, после всего, что случилось, разница.

Намереваясь пересечь проезжую часть, подросток в широких джинсах споткнулся о бордюр и упал. Бутылка с пивом в его руке раскололась, и рука истекала кровью. Проходящая мимо бабулька неодобрительно покосилась на пиво и кровь. Другой подросток стоял возле товарища и тянул его, продолжавшего сидеть на асфальте, за куртку:

— Ты че? Ты че не встаешь?

Первым побуждением было — помочь. Подставить руку, протянуть носовой платок. Вместо этого Вадим развернулся, решив идти обратно к машине. Но обнаружил, что начался полноценный дождь. Он счел разумным спрятаться и переждать, потому как ехать все равно было некуда. Совсем близко находился его родной институт; при других обстоятельствах он бы вряд ли его посетил.

Люди, стремящиеся внутрь студенческого кафе, в большинстве своем не были похожи на студентов. Вадим едва протиснулся, обхватываемый со всех сторон обшлагами, сумками, изнанками кисло пахнущих дубленок. Взял кофе с булкой и нашел место на диване с изрезанными подлокотниками, который с одного боку почему-то выглядел достойно, дородно, а с другого — где у него как будто была морда — улыбался жалко и заискивающе драной шерстяной улыбкой. Стараясь избегать мыслей о случившемся, Вадим стал следить за молодым корейцем, сидевшим напротив. Тот сосредоточенно поглощал зеленоватую лапшу из пластикового контейнера. Голова его накренилась к поместившейся на коленях емкости; руки и плечи, ни на секунду не расслабляясь, совершали одни и те же движения — и ни разу лишнего. Уши двигались, и горизонтально — челюсти. Плоские веки натянулись при немигающем взгляде вниз, и казалось даже, что это и есть его глаза — пустые закрытые шторки. Он был нелепо один в этом мире — один со своей зеленой лапшой.

Вадим был не в силах оторвать от корейца взгляд: от его головы, напоминавшей трапецию, и угловатого непропорционального тела. Он не имел особой склонности жалеть обездоленных, но эта зеленая лапша показалась ему душераздирающей. У Вадима в груди вдруг поднялся порыв вскочить и обнять корейца, трепыхался некоторое время в горле, а потом затих. Вадим задавил его, устыдившись. Впрочем, нет: в течение некоторого времени Вадим наблюдал за самим собой, с тревожным любопытством: вскочит-не вскочит, обнимет-не обнимет, подвигнут ли его эти порхания в груди совершить такой оригинальный поступок. Все-таки была вероятность, что действительно вскочит и обнимет. Главное — сделать это быстро, мгновенно, чтобы не успеть остановиться… Затем внутренне отшутился. Нельзя же так, в самом деле: мужик прыгнул и схватил корейца своими лапами. Еще лапшу просыплет. Двусмысленное положение. Объясняй потом.

После стало непоправимо жаль, что не вскочил. Неважно, какие последствия, — это был бы большой поступок, смелый, протест даже — можно так его трактовать — против вселенского одиночества. Еще Вадим, в качестве зрителя, чувствовал досаду оттого, что не стал свидетелем подобного представления.

Кореец между тем доел лапшу и стал педантично складывать пищевые емкости друг в друга, а затем в кулечки, упорно и как будто с обидой не поднимая глаз. После чего встал и ушел. Глаз его Вадим так и не увидел.

И вот уже двойное невыраженное сопереживание — подросток, кореец — теснилось внутри.

Тем временем на опустевший диван поместилась девушка с сосиской. Сосиску в тарелочке она поставила рядом с собой на диван, сама устроилась полулежа, откинула прядь светлых волос с лица. Две круглые крупные груди сместились под белым свитером, когда девушка наколола сосиску и медленно поднесла ее к лицу, не отрывая глаз от учебника. Вадим напрягся и затаил дыхание.

Но тут рядом вдруг оказались две старухи из тех, что давно предпочли околоподъездным лавкам студенческую забегаловку.