Наталья Нестерова - Однажды вечером (сборник)

Ваня выкрикивал детские проклятия:

– Ты плохой, гадкий! Ненавижу!

Борис ловил руки мальчика, прижимал к себе и уговаривал:

– Тихо, успокойся, все хорошо. Мы сейчас поговорим, все выясним.

– Борис! Отдай мне ребенка и немедленно уходи! – потребовала Инна.

– Не мешай! – повернув на секунду к ней голову, приказал Борис. – Мы с Ваней поговорим по-мужски. Ванька, ты мужик? Значит, перестань вопить. Давай разбираться.

«Истерика у Вани, – невольно отметила Инна, – без слез. Кричит, но не плачет».

– Хватит, я сказал! – тряхнул Борис мальчика. – Что ты как девчонка? Замолкни. Так, хорошо. Теперь спрашивай.

– Зачем ты моего папу не пускал и бил?

– Во-первых, бил не сильно. Во-вторых, твой папа – дерьмо.

– Борис! – ужаснулась Инна. – Как ты смеешь? Немедленно прекрати!

– Почему дерьмо? – спросил Ваня.

Ни сын, ни Борис не обращали на нее внимания.

– Потому что если бы он здесь поселился, то мучил бы твою маму и бабушку. Они чахли бы, чахли и скоро умерли. Ты хочешь, чтобы мама и бабушка умерли?

– Не хочу. Но папа не злой.

– Это еще не доблесть. Кстати, за то, что сегодня твоего папу немного потрепал и плохо обозвал, я готов извиниться. Но не сейчас, а через несколько лет. Ты мне напомни, я попрошу прощения. Ваня, я тебе объясню на примере волчьей стаи. Когда подрастают волчата, их отец…

– Не хватало моего ребенка воспитывать на примере животных! – Инна решительно потянула Ваню за руку. – Иди ко мне, дорогой. Иди, мы сейчас с тобой…

– Инка! – скривился Борис. – Оставь ты нас в покое, дай поговорить. Ваня, скажи маме, что у нас мужской разговор.

– Мама, пожалуйста! – вырывая руку, попросил Ваня.

Инне ничего не оставалось, как уйти на кухню, где ее собственная радостная мама воспевала кулачные доблести Бориса. И ведь маме не объяснишь, что случилось ужасное – Ваня серьезно травмирован. Мама сама гадости об Олеге говорит и всякого, кто разделяет ее мнение, поддержит. Сколько Инна твердила, что мальчик должен воспитываться на авторитете отца. «У Олега, – отвечала мама, – авторитета ноль целых, ноль десятых».

А если Ваня в качестве объекта для подражания выберет Бориса, привяжется к нему? Это будет трагедией. Чужой дядя никогда не заменит отца. То, что прощается папе, например невыполненные договоренности, не простится выдуманному кумиру. Да и в целом Борис, с его животноводческими установками, барскими замашками, с его бизнесом совершенно не годится в качестве опекуна.

Инна едва дождалась окончания «мужского разговора». Вышла вслед за Борисом на лестничную клетку и дала волю своему гневу.

– Кто тебя просил вмешиваться? Я лично, – поправилась она, – просила вмешиваться? Что ты наделал? Дубина! Унижать отца в присутствии ребенка! Кретин!

– Это по психологии нельзя дерьмо точным словом называть? Ошибается твоя наука.

– Оставь мою науку в покое! И нас оставь! Понял? Не смей вмешиваться в дела моей семьи! На пушечный выстрел не подходи к моему сыну, ко мне, к нашей двери.

– За что мне нравятся женщины, – говорил Борис, спускаясь по лестнице, – так это за их способность белое превращать в черное. Доброе дело – в злой умысел, правильный поступок – в грубый фарс. Идиотки!

– На себя посмотри! – подбежав к перилам, кричала в лестничный колодец Инна. – Зоолог доморощенный!

Укладывая Ваню спать, Инна думала, что состоится разговор о папе, готовилась сказать правильные слова о неправильных действиях дяди Бори.

Но сын не вспомнил об ужасной сцене, загадал загадку:

– Мама, у какого зверя самое большое сердце?

«Начинается!» – подумала Инна.

– У слона, наверное, – ответила Инна, – поскольку слон самое большое животное.

– Неправильно! – радостно возразил Ваня.

Детям нравится находить ошибки в утверждениях взрослых.

– Самое большое сердце, – продолжал Ваня, – у жирафа. А сердце – это насос, знаешь? Как у дяди Вовы на даче, только не воду, а кровь внутри плюет. А у жирафа голова далеко…

– Высоко, – поправила Инна.

– Да, высоко, десять метров.

– Преувеличиваешь. Метра два, очевидно.

– Да, кажется. И вот жирафское сердце, чтобы до головы достать, большущее. Здорово, правда?

– А голова у жирафа маленькая, – улыбнулась Инна. – Следовательно, мозгов мало, соображает плохо.

– Зачем ему соображать?

– Чтобы убежать от хищников, от львов и тигров например.

Они еще несколько минут обсуждали нравы мира зверей, пока Инна не велела Ване засыпать, поцеловала, пожелала спокойной ночи.