Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья

— Ну а что, ты со мной не согласен? Тебя устраивает перспектива до конца жизни крутить баранку и откладывать в кубышку копейки? Чтобы через несколько лет грянул очередной дефолт и сжёг все твои сбережения? Посмотри, что случилось в стране в прошлом году! Сколько людей потеряли деньги! А ведь это не только купюры, это жизнь, понимаешь? Это десятки лет впустую потраченной жизни! — Сашка распалился и даже покраснел.

— Я в долларах откладываю, — хмуро пробурчал Славка.

— Ну да, в долларах, — осознав, что в лице брата союзника он не найдёт, журналист погрустнел и как-то обмяк. — Не понимаешь ты меня. Жаль.

— Да, мы люди маленькие! И мыслишки у нас действительно маленькие — чего б пожрать. — В голосе Воробьёва засквозила обида.

— Ты ведь только что поел! — удивился Сашка.

— Это я образно выразился. Если бы ты больше читал, то ты бы понял!

— А, ну да. — Журналист усмехнулся, но как-то невесело.

И тут тишину гостевого дома прорезал дикий женский крик. Сначала приглушённый, он нарастал и через несколько секунд на лестницу, ведущую со второго этажа, выскочила абсолютно голая Ева. Она орала, согнувшись пополам и прижав к груди растопыренные ладони. Славка секунду смотрел на неё ошарашенным взглядом, а затем, громыхнув стулом, в два прыжка взлетел по ступенькам.

— Что?!! — принялся он трясти её за плечи. — Что?!! Что случилось?!! Говори — ну!

Но Ева только орала, как безумная, и трясла головой. Отшвырнув её, Воробьёв ринулся в номер. Там, на полу спальни, в луже рвоты лежал его начальник. Выпученные глаза на красном лице смотрели в одну точку, а изо рта вырывалось бессвязное мычание. Воняло в помещении отвратительно.

— Степан Васильич! — испуганно позвал Славка, стараясь подавить поднявшуюся к горлу тошноту. — Степан Васильич, что с вами?

Услышав его голос, Штырь дёрнулся и сделал некую попытку сдвинуться с места. Он загребал воздух правой рукой, а ногой беспомощно елозил по полу. Затем лицо его исказила гримаса судороги, и новая порция рвоты полилась прямо парню под ноги. Воробьёв поспешно отступил. Широко открытыми глазами, в которых метался страх, он смотрел, как извивается Васильич. Левая рука шефа безжизненно обмякла, и Славка вдруг понял, что она у него не двигается, так же, как и левая нога. Штырь явно ничего не видел, но тянулся на голос, как будто прося помощи. А Воробьёв не мог к нему приблизиться — слишком велики были ужас и отвращение.

На крик Евы прибежали администраторша гостевого дома и повариха из ресторана.

— Ой, мамочки! — Ксения Прохина заглянула в комнату через Славкино плечо и, зажав рукой рот и нос, прислонилась к стене.

— Чего там, а? — Ивановна топталась на пороге номера, не решаясь войти. Сашка, тоже поднявшийся наверх, сделал попытку успокоить бьющуюся в истерике Еву. Попытка провалилась, и, оставив блондинку, парень зашёл в спальню. Увидев страшную картину, растерялся и отпрянул.

Первым отмер Славка.

— Чёрт! — заметался он. — Чёрт! Чё с ним такое-то? Перепил, что ли?

— Наверное, белая горячка, — пробормотала, отняв руку от рта, Ксения.

— Телефон есть? Иди «скорую» вызови! — приказал ей Воробьёв.

— «Скорую» нельзя, — замотала головой администраторша. — Вахак Зурабович запретил.

— Почему? — не понял водитель.

— Потому что, если «скорую» вызвать, через пять минут весь город будет знать, что и с кем случилось. А нашим постояльцам огласка не нужна, — пояснила Прохина.

— А чё тогда делать?

— Своими силами справляться. Таблетку дать какую-нибудь…

— Какая тут таблетка! — подал голос Сашка. — Вы что, не видите — его каждые пять минут выворачивает.

— Может, его в ванную, а? Под холодную воду? — предложил Славка. — Протрезвеет и полегчает.

— Кто потащит? — Журналист саркастически посмотрел на брата. Тот крякнул и почесал затылок — пачкаться в рвоте не хотелось никому.

Повариха Ольга Ивановна, наконец решившись, осторожно заглянула в спальню. Понаблюдав несколько секунд за развернувшейся там картиной, она констатировала:

— Что-то не похоже на белую горячку. При горячке бредят, а этот мужик ни слова не говорит. Мычит только. Может, с ним что посерьёзнее?

— Давайте Вахаку Зурабовичу позвоним, — предложила Ксения. — Пускай он решает.

— Иди звони, — кивнул Воробьёв. Администраторша поспешно удалилась. Васильич лежал на полу, больше не шевелясь, а лишь издавая бессвязные звуки.

— Всю комнату изгадил, — сокрушённо произнесла повариха. — Вонища — кошмар! Бедной Ксюхе убирать теперь это всё.