Мейв Бинчи - Неделя зимы

Айрин ждал медовый месяц в Испании, а потом возвращение в Вуд-Парк, где при новом директоре работа обещала стать гораздо более приятной и легкой.

Риггер и Кармел только и говорили, что про Стоунхаус. Приглашение, отправленное мисс Хоув, натолкнуло их на новую идею: они предложили разыграть «Неделю зимы» в качестве приза на конкурсе в одном журнале. Список гостей рос; похоже, в первую неделю в отеле у Чикки не будет свободных мест. Стоун-хаус ждет большое будущее. Риггер сказал, что его мать должна обязательно их навестить — и как можно скорее. Она не была в Стоунбридже с ранней юности.

Ей не хочется останавливаться в большом доме? Нет-нет, Риггер с Чикки настаивают. Это благодарность Нуэле за все, что она сделала для сына.

Айрин попыталась предупредить их, что мисс Хоув очень тяжело угодить.

— Мы справимся, — весело ответил Риггер. — Для нас это будет неплохая практика. После Говарда и Барбары ваша мисс Хоув вряд ли нас чем-то удивит.

Мисс Хоув приехала с последним поездом; Риггер встречал ее на вокзале. Он увидел высокую чопорную даму с маленьким чемоданчиком, раздраженно обводившую взглядом перрон. Наверняка это она.

Риггер представился и взял у нее чемодан.

— Мне сказали, меня встретит миссис Старр, — сказала дама.

— Она в отеле, приветствует остальных гостей. Я Риггер, менеджер. Я живу при отеле, — ответил он.

— Вы уже называли мне ваше имя. — Судя по тону, она была очень недовольна.

— Надеюсь, вы проведете здесь чудесный отпуск, мисс Хоув. Дом очень комфортабельный.

— Хотелось бы верить, — отрезала она.

Риггер решил, что постарается улучить момент и предупредить Чикки — похоже, с этой клиенткой не оберешься хлопот.

Предупреждение не потребовалось. С первого взгляда Чикки поняла, что угодить мисс Хоув будет нелегко. Она стояла, вся подобравшись, с непроницаемым лицом, среди гостей, столпившихся в натопленной просторной кухне. Отказалась выпить рюмку шерри или вина, попросив взамен стакан тоника со льдом и лимоном. Когда ее представляли другим гостям, она молча кивала головой.

Мисс Хоув заявила, что не станет подниматься в комнату и приводить себе в порядок; поскольку она приехала одной из последних, то не хотела бы задерживать ужин. У нее был редкий дар одной фразой на корню обрубать любую беседу.

Она не проявила никакого интереса к рассказу Чикки о местных достопримечательностях и пешеходных маршрутах. Поначалу остальные гости пытались заговаривать с ней, но потом, один за другим, отказались от этих попыток.

Американец спросил, чем она занимается, но мисс Хоув ответила, что в их стране, в отличие от США, людей не судят по их профессии.

Молодой человек из Швеции начал рассказывать, что это его второе посещение Ирландии, но не успел закончить и одного предложения, как ее лицо скривилось от скуки.

Медсестра по имени Винни поинтересовалась, бывала ли мисс Хоув на западе раньше, на что та пожала плечами и сказала, что не помнит. Любезная чета английских докторов восторгалась красивыми видами — мисс Хоув перебила их, сообщив, что приехала поздно вечером и пока что не увидела ничего примечательного.

Когда Орла, убирая со стола, спросила, понравился ли ей ужин, она кивнула и добавила, что в противном случае немедленно бы на это указала. Критика пойдет им только на пользу.

Когда после ужина Чикки Старр провожала мисс Хоув в ее комнату, то надеялась, что та немного растает при виде красивой мебели, чистейшего белья на постели, подноса с лучшими фарфоровыми чашками и блюдцами… Все так ими восторгались!

Мисс Хоув ограничилась коротким кивком.

— Наверняка вы устали с дороги, — сказала Чикки, стараясь не показать своего разочарования и не обращая внимания на раздражительность гостьи.

— Ничего подобного. Я просто сидела в вагоне. — Мисс Хоув была неумолима.

В последующие дни мисс Хоув, единственная из всех гостей, никак не выражала своих восторгов по поводу красивых пейзажей или вкуснейших блюд, которые Чикки с Орлой каждый вечер подавали к столу.

Чикки садилась рядом с этой странной, замкнутой женщиной, чтобы избавить других постояльцев от необходимости поддерживать с ней беседу. Даже для нее самой, проработавшей столько лет в нью-йоркском пансионе, где селились строители, до смерти устававшие на работе, это было нелегкой задачей.

Мисс Хоув не задавала никаких вопросов и не делала замечаний. Если в ее жизни случился какой-то перелом, он наверняка очень тяжело сказался на ней.