Михаил Бару - Один человек

Опять ходил. Уже второй раз. Затягивает, однако. Купил талмуд с советами начинающему рыболову. Там есть описание того, как забрасывать спиннинг и даже чертёж. Это ценно. Буду изучать. Куда я его вчера только не забрасывал. Хорошо, хоть не на людях. Крючки рыболовные страшно цеплючие. Всё за штаны норовят. В народе говорят, что на несолёное сало хорошо клюёт. А в магазине было только копчёное. Пахнет вкусно, а рыба нос воротит, зажралась. Это москвичи её избаловали. Понаехали к нам на лето. Ещё куплю себе чехол для удочек с кармашками и цветными наклейками. Сачки продаются огромные. Брать боюсь. Запутаешься в нём, а ещё как стемнеет — мало не покажется. Рядом с моим местом вчера такая рыбина плескалась — чисто акула. Поймал бы — просто морду набил бы за надсмешки её идиотские. Не хочешь клевать — плыви отсюда, нечего выпендриваться. А листья кувшинок легко ловятся. Сами к крючку подплывают. Говорят, ещё на манную кашу клюёт. Ну и вкусы у рыб. Я бы не стал. С детства её терпеть не могу.

Вообще, я заметил, что рыболов, когда он настоящий, конечно, всегда показывает длину пойманной рыбы двумя руками. Даже если это пескарик с мизинец.

Я сделал её! Блесну. Забросил метров на сорок. Почти на середину Оки. Совсем забросил. Оторвалась она вместе с грузилом и поводком. Красиво летела. Сволочь. Теперь, если и клюнет её кто, то без пользы для. Грузило там здоровое. Замучаешься за собой по дну волочить.

У соседа сорвалась рыбка с крючка. Маленькая такая. Я вообще думал — живец. Оказывается, нет. Возле самого берега. Он потом полчаса всхлипывал. Говорит, что рыбка, как сорвалась, даже не сразу уплыла — смотрела на него. Нагло смотрела, победно. Впечатлительный. Хорошо, что с женой ходит на рыбалку. Она его успокаивает.

— Виталь, а Вита-а-а-аль…

— Чего орёшь на всю реку! Рыбу распугаешь, раздолбай.

— Сука ты, Виталь! Только подгреби к берегу мы тебя с Мишаней уроем нахер. Точно, бля. Ты зачем червей пообкромсал, а? Одни жопки остались. Что с ними делать-то теперь?

— Целуй их, мудила. Тебе что, червей жалко?

— Так их всего пять было. По счёту. Мы их для лещей берегли. А ты их… Мы ж договорились на перловку ловить… Только лещей… А хули ж… Только подгреби, только вылезь из лодки…

— А мне и здесь хорошо. Я, может, леща уже поймал.

— Пиздишь! А большой? Ну покажь. Ну ни хера себе… Ну ты рулишь… Мишань, а Мишань, смотри, Витька какого леща поймал… Да оторвись ты… Хорэ допивать-то… Просохни малость…

— Коль, ты клювом-то не щёлкай — оттащи его. У нас и так мало осталось, а нам ночевать здесь ещё. Не церемонься с ним, дай в ухо. Не разбей бутылки, урод! Мишаня, ёж твою двадцать! Я ща как подгребу, мы тебе с Колькой наваляем. Ты дождёшься у нас, алкаш несчастный. Коль, я щас, только леску смотаю…

Ракушки клюют всегда. Если крючок в водорослях не успеет запутаться, то ракушка за него зацепится обязательно. Может быть они что-то при этом испытывают?

Медленно пролетели три серых цапли. Прямо на край закатного солнца. Как «Неуловимые» в конце фильма.

К утру ветер выдыхается. Уставшие от ночной суеты и нервотрёпки облака падают без сил на землю. Истекая водой, они сползают к реке по дрожащим в предутреннем ознобе кронам деревьев, по голым колючим кустам, по седым нечёсаным лохмам травы. Где-то высоко-высоко птица на мгновение пронзительным криком царапает молочно-белое стекло тишины. Понемногу светлеет. Ежик, проснувшийся ни свет ни заря, разматывает предусмотрительно смотанный на ночь клубок тропинки от своей норы к реке. А река ещё спит и шевелит во сне плавниками медлительных рыб. Над неподвижным чёрным зеркалом воды в синей сиреневой малиновой золотистой дымке летит тихий ангел.

Секретарь союза писателей Москвы, оформлявшая мне бумаги для вступления в Литфонд, спросила:

— Михаил Борисович, вы кто?

— То есть как кто?

— Поэт или прозаик?

Я смутился, совершенно некстати вспомнив чеховское «Сказать о себе “Я — писатель” — всё равно что сказать о себе “Я — красивый”», покраснел, побледнел, заметался по кабинету, раскрыл рот, потом закрыл, потом снова открыл и наконец пролепетал:

— Я — красивыйпоэт.

Вот так оно всё и начинается… Потом по пьянке будешь бить себя в грудь и кричать: «Я — поэт! Слышите? Вы слышите, суки?!» Потом брезгливо тыкать пальцем в чужие стихи, сердиться и кричать неприятным голосом: