Михаил Бару - Один человек

Вода всё прибывает. На общем собрании жильцов мнения разделились. Старики стоят за строительство ковчега. Один мужик из тридцать пятой квартиры предложил самолёт. Но где же взять столько фанеры? Молодёжь хочет ракету. Идиоты — они думают, что круглое проще строить. Так ничего и не решили. Перешли к разному. Разное у нас гонит Нинванна со второго этажа. Крепость бывает такая, что после двух стаканов нередки случаи самовозгорания. Петровича из семнадцатой, кстати, так и не спасли…

Ковчег почти достроен. Пришвартован к балкону пятого этажа. Вчера на горизонте видели баркас с сантехниками. Бросились догонять на двух кроватях, но без попутного ветра и на одних вёслахполовниках отстали.

После обеда всей лестничной площадкой шили чучело сантехника. Мы его потом привяжем к бушприту ковчега, а пока решили втыкать в него вязальные спицы. Александр Николаевич из сорок восьмой принёс для чучела два пинг-понговых шарика. Юлька из семьдесят третьей принесла для шариков две иголки.

Вчера был сильный ветер и волны. К балкону седьмого этажа прибило начальника жилконторы. Хотели вздёрнуть на рее ковчега. Александр Николаевич не дал. Сказал, что будет его исследовать. Будет готовить начальника к вскрытию. Очень интересно узнать, почему начальники не тонут. Он, конечно, прав. Хорошо бы набрать штук пять начальников. Тогда спасательными шлюпками мы были бы обеспечены.

Завтра отплываем. Курс — на сушу. Всё равно какую. Эти записки я запечатаю в бутылку и брошу в…

Я тогда месяца два как пришёл после института на работу. Дали мне дело. Ну, какое дело — ничего серьёзного. Ни мокрухи, ни мафии международной. Какие-то дачники у нас в кооперативе повздорили. Один у другого курей потравил за то, что они в его огороде поклевали то ли чеснок, то ли петрушку — чёрт их разберёт. А тот, у которого поклевали, собирался этот будущий урожай продать и выручить, само собой, несметные сокровища. Тот, у которого потравили курей, тоже собирался на продаже яиц подняться так, что Фаберже отдыхает. Ну и собрались они сначала между собой выяснить отношения полюбовно — то есть с матом и мордобоем. Люди они пожилые, пенсионеры. С мордобоем ничего толком не получилось. Так, похватали друг друга за грудки, а потом каждый схватился за сердце. Даже и синяков никаких не было. А вот наговорили на целый роман с прологом и эпилогом. Люди интеллигентные — в прошлом оба инженеры-конструкторы. В исковом заявлении одних многоточий на страницу наберётся. И эту всю словесную вакханалию слышала почтальонша, которая как раз проходила мимо. То есть она сначала-то проходила, но как услышала все эти слова, так и замерла у забора. Вот она и была у меня свидетелем по делу. Вызвал я её, поспрашивал и отпустил. Толку от её показаний никакого. Мне, понимаешь, подробности оскорблений нужны, поскольку истец требует компенсацию морального ущерба, а она краснеет и хихикает. Я, между прочим, не шучу про компенсацию. Теперь все культурные. Сам пошлёт на… — так и не моргнёт, а как его в… — так сразу в прокуратуру. Ну, да это всё подробности, которые имеют отношение к делу, а не к рассказу.

Через неделю после того допроса свидетельницы вызывает меня заместитель районного прокурора к себе в кабинет и ледяным голосом зачитывает жалобу этой самой почтальонши на меня. И в этой жалобе написано, что я показания у неё выбивал буквально физически. Чуть ли не пытал. А когда она, как гордый «Варяг», не сдалась и ни слова не вымолвила, то изнасиловал её в грубой и извращённой форме. И далее на двух страницах мелким почерком подробное описание, я извиняюсь, всего этого процесса. Зачитал мне начальник эту бумагу и смотрит на меня пристально. Дело, говорит, Василий, серьёзное. По такому делу надо служебное расследование проводить. У меня тут всё в глазах потемнело. Как не заплакал от обиды — сам не знаю. И в голове всё это никак не укладывается. Да что в голове — во всём теле уложиться не может. Сижу — губы и руки трясутся. Я эту… грымзу и пальцем не тронул, а она… А зампрокурора сидит ухмыляется. Что же это, думаю, может, подставил меня кто? Господи, да за что ж меня подставлять-то?! Я только два месяца как… И тут протягивает он мне эту бумагу со словами — ладно, Вася, не будет никакого расследования. Наплюй и забудь. Ты всю бумагу не читай, ты только подпись прочти и иди работай как работал. Беру я бумагу — буквы прыгают перед глазами точно акробаты на батуте. Читаю подпись и не пойму — подпись как подпись: «Курьянова Зоя Алексеевна». Что за подвох-то?! И тут я читаю дальше. А дальше, как раз под фамилией, собственной рукой почтальонши приписано: «член высшего галактического совета». Смотрю я на начальника — а он от беззвучного смеха аж багровый стал. Платком слёзы утирает. Ну, и я свои тоже утёр.