Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин

Музыка взлетала вверх.

Музыка падала вниз.

Уже прошло наверно минуты три. Я просто не знал, что делать.

Дверь дома открылась, и жирная женщина рысцой побежала к фургону. Она заглянула к трубачу и сказала: «Вики спит». Он затянул ее внутрь, отложил свой инструмент, и они начали обжиматься, яростно и нетерпеливо, как собаки, дерущиеся за миску с молоком. Дом на колесах задергался.

Я спрыгнул с бочки, поскользнулся на мячике для гольфа, поднялся и побежал по двору, споткнулся о воротца для крикета, поднялся, и хотел одним рывком перепрыгнуть через забор – но переоценил свои силы. Одна из досок хрустнула у меня под ногой.

Ты кретин, сказал мой Нерожденный Брат Близнец.

Я перевалился через забор и упал на землю, как мешок с картошкой.

Третий двор принадлежал мистеру Бродвоусу. Если он увидит меня, он позвонит отцу, и еще до полуночи меня четвертуют. Спринклеры распрыссссссссс-ссс-ссскивали воду. Лицо мне окропило водяной пылью. Росла здесь в основном стручковая фасоль.

И еще – у меня появилась новая проблема. Из-за забора за спиной я услышал вопль:

– Вернись, Джерри! Это наврняка опять была лиса!

– У нас нет лис. Это один из этих мальчишек.

Прямо у меня над головой на заборе появились две руки. Я рванул в сторону зарослей фасоли и затаился там.

Мистер Бродвоус сидел на ступеньках у двери. Вода громко капала из крана в металлический бидон.

Паника гудела во мне, как осиный рой в жестяной банке.

Женский голос сказал:

– Это лиса, Джерри! Тэд подстрелил одну на прошлой неделе, он думал, что это рысь!

– Да-а? – Руки исчезли с забора. Одна рука появилась в той самой дыре, которую я случайно проделал ногой. – И это, по-твоему, тоже лиса сделала?

Руки снова появились на заборе. Забор заскрипел – трубач пытался подтянуться.

Мистер Бродвуос не слышал их разговора из-за звука воды, но теперь он отложил садовый шланг на ступеньки и поднялся.

Я в западне, в западне, в западне. Отец убьет меня.

– Мэнди? – Новый голос донесся из двора у меня за спиной. – Джерри?

– О, Вики. – Сказала первая женщина. – Мы слышали странный звук.

– Я играл на трубе, – сказал мужчина. – И услышал этот забавный звук.

– Да? И что это было?

Мистер Бродвоус стоял спиной ко мне.

Я прикинул – успею ли. Но… следующий забор слишком высок, я не смогу перемахнуть его в один рывок, мне придется схватиться руками за верх. А это – риск.

– Я ЧУВСТВУЮ ЕГО ЗАПАХ НА ТЕБЕ! Я ВИЖУ ГУБНУЮ ПОМАДУ!

Мистер Бродвоус закрыл кран.

– ЭТО НЕ ГУБНАЯ ПОМАДА, ПСИХОПАТКА! – Заорал трубач. – ЭТО КЛУБНИЧНЫЙ ДЖЕМ!

Садовник направился прямо к моему укрытию. Вода уже не капала, а словно шлепала по дну металлического бидона.

Наши взгляды встретились, но садовник совсем не выглядел удивленным.

– Я ищу теннисный мяч. – Пробормотал я.

– Самый быстрый путь – за сараем.

Я не сразу понял, что он имеет в виду.

– Ты теряешь драгоценное время. – Добавил мистер Бродвоус, поворачиваясь к грядке с луком.

– Спасибо. – Буркнул я, прекрасно понимая, что именно он сделал. Он знал, что я солгал, и все равно помог мне. Я бросился к сараю и завернул за угол. Воздух здесь был тяжелый, наполненный парами креозота. Наверно, мистер Бродвоус тоже когда-то был Призраком.

– УБЛЮДКИ! ЖАЛЬ, ЧТО ВАШИ РОДИТЕЛИ НЕ УТОПИЛИ ВАС В РЕКЕ! – вопли второй женщины растворялись в сумерках у меня за спиной. – ВАС ОБОИХ! В МЕШКАХ С КАМНЯМИ!

Следующий двор был цвета лунного камня, я увидел странные фигуры, похожие на большие бетонные пирожные-безе, обсыпанные гравием. Везде стояли садовые украшения. И не просто гномы, но – египетские сфинксы, смурфы, феи, каланы, Вини-Пух, Пятачок и ослик Иа, и – нечто, похожее на лицо Джимми Картера. Миниатюрные Гималаи, высотой мне по плечо, делили сад на две равные половины. Этот сад скульптур когда-то был легендой, как и его создатель, Артур Ившам. В «Малвернском вестнике» даже печатали фотографии с заголовком «ЗДЕСЬ НЕТ МЕСТА ДЛЯ САДОВЫХ ГНОМОВ». Мисс Трокмортон приводила нас сюда на экскурсию. Улыбчивый дядька угощал нас газировкой и печеньками. На каждой из печенек было изображение человечка, занимающегося разными видами спорта. Артур Ившам умер от сердечной недостаточности через несколько дней после нашего визита. Это был первый раз, когда я услышал словосочетание «сердечная недостаточность», и я был уверен, что Артуру Ившаму в прямом смысле «не досталось» сердца. Как если бы он хотел купить его где-то, но ему не продали.