Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин

Мой третий дротик попал точно в единицу.

– Победитель! – Клем Остлер закричал на всю площадь.

– Да, конечно! Он – прирожденный победитель. – Ухмылялся Ант Литтл.

– Прирожденное посмешище. – Сказал Даррен Крум, шмыгнув носом.

– А вы, шпана, сегодня уже пять раз играли, – Сказал ему Клем Остлер. – И, н-сколько я помню, просрали все свои попытки.

Гарри Дрэйк не посмел послать на хер работника ярмарки. Он знал, что у этих работников свои законы, не похожие на наши.

– Ты можешь выбрать приз, Макс, если хочешь. – Сказал я.

Максин посмотрела на Дина. Дин кивнул.

– Ну, если Джейс разрешает.

– Жалко, что ты не можешь выиграть здесь друзей, Тейлор. – Гарри Дрэйк не мог уйти молча – он хотел, чтобы последнее слово осталось за ним.

– А мне много и не надо.

– «Много» – это сколько? Больше нуля?

– «Много» – это достаточно.

– Да? Кто, например? Кроме этого педика, Морона? – Прошипел Ант Литтл.

Если ты говоришь правду, твои слова становятся оружием.

– Вы их не знаете.

– Д-д-д-а, Т-т-т-тейлор? – Гарри Дрэйк исользовал старую добрую шутку с заиканием. – Этт-т-т-то п-п-потому, что вс-с-с-се т-т-твои друзья в-в-воображаемые!

Ант Литтл и Даррен Крум хмыкнули.

Если я вступлю в перепалку с Гарри Дрэйком, я, скорее всего, проиграю.

Если промолчу, я точно проиграю.

Но иногда подмога просто появляется из ниоткуда.

– Эй, а это не тебя случайно я видел в том сарае, в Стреншэме? – Алан Уолл искоса смотрел на Дрэйка. – Да-да, ты там дрочил на пару со своим другом. Знаешь, мне кажется, после этого у тебя вряд ли есть пр-во н-зывать кого-то «педиком».

Все мы, включая Максин, уставились на Гарри Дрэйка.

– Да пошел ты, кусок дерьма! – Рявкнул Дрэйк.

Клем Остлер захохотал – смех у него был глубокий, гортанный, как у очень толстой женщины.

– «Кусок дерьма»? – Алан Уолл был всего на год старше нас, но он легко мог превратить Гарри Дрэйка в отбивную. – А ну-ка подойди сюда и повтори.

– Тебе показалось! Не знаю, что ты там видел, но я никогда не был в том сарае, в Стреншэме!

– О да, ты прав, мне много чего «показалось». Мои глаза, – Алан Уолл постучал пальцами по вискам, – много чего «показали» мне! Н-пример, они «показали», как ты две н-дели назад сидел на сеновале с каким-то долговязым уродом из Бритцмортона, в коровнике, в стоге сена, в Герфордшире…

– Мы были пьяны! И занимались всякой фигней – просто ради смеха, понял? И мне плевать, что об этом думает, какой-то там сраный цыган…

Алан Уолл перепрыгнул через прилавок, и, прежде чем его ноги коснулись земли, Гарр Дрэйк уже был далеко – он убегал, не оглядываясь.

– Эй, вы двое, вы его дружки? – Алан Уолл посмотрел на Анта Литтла и Даррена Крума. Они отступали, медленно и осторожно, без резких движений, так, словно перед ними был леопард.

– Не совсем…

– Я хочу Инопланетянина! – Максин стояла на ципочках и показывала пальцем на мягкую игрушку «ЕТ» из фильма Спилберга. – Можно мне Инопланетянина?

– Мой отец участвовал в кулачных боях, он называл себя «Красный Король». – Сказал Клем Остлер. – Он не был рыжим или коммунистом, ему просто нравилось, как звучит это прозвище. Сорок лет назад, или около того, моя семья ездила по Англии, вслед за ярмаркой Мерси Ватта, они курсировали вокруг Долины Ившам, иногда доезжали аж до Северн Валлей, торговали лошадьми с другими румынами и фермерами, ну, и вообще со всеми, кто попадется на пути. Обычно у посетителей ярмарок водились деньжата, и люди готовы были платить за то, чтобы посмотреть кулачные бои, сделать ставки на бойцов и прочее. Рингом служил какой-нибудь загон или сарай, они оставляли снаружи смотрителей, чтоб те стояли на стреме, на случай если появятся легавые. И мой отец вызывал на бой всех желающих. Он был самый низкорослый из шести братьев, и именно поэтому разного рода дураки всегда ставили деньги на его противников, ставили на то, что именно он первый начнет истекать кровью. Внешне он совсем не был похож на бойца. Но, говорю тебе, внешность обманчива – он легко переносил удары, он был тверд, как булыжник, и в то же время быстр и увертлив – все ему было как с гуся вода. В те времена дрались без перчаток, голыми руками, дрались так, что костяшки пальцев к концу боя кровоточили. Мое первое в жизни воспоминание – это отцовский бой. В те дни бойцов не делили на весовые категории – это сейчас соперников отца называли бы тяжеловесами, но тогда все было иначе. И однажды зимой (детские вопли, доносящиеся с соседнего аттракциона, на секунду заглушили голос Клема Остлера) однажды зимой до нас дошли слухи об одном гиганском Уэльсце. Не человек, а настоящий монстр, я не шучу, ростом больше двух метров, родом из Энглеси. Люди так его и называли. Скажи «Энглеси» – и все сразу поймут, о ком речь. Он дрался жестоко и безжалостно: просто сгребал соперника в охапку и разбивал ему череп, как яичную скорлупу. Один кузнец по имени МакМахон, из графства Чешир, умер, не продержавшись д-же одного раунда против Энглеси. Другой смельчак после боя с ним всю оставшуюся жизнь ходил с металлическими пластинами в черепе. И еще трое или четверо взбирались на ринг здоровыми и бодрыми мужиками, а потом даже не могли уйти самостоятельно, их уносили. Энглеси специально искал встречи с Красным Королем на ярмарке, прямо здесь, в Блэк Свон Грин. Он хотел не просто побить моего отца, но убить, уничтожить, освежевать его и продать останки фермерам, чтоб те скормили его мясо свиньям. И однажды, когда мы вернулись в наш лагерь в Пиг Лэйн, люди Энглеси уже ждали нас там. Они не собирались уходить без боя. Правила просты: тот, кто к концу боя сможет стоять на ногах, з-бирает деньги. Двадцать гиней! В те времена никто из нас даже представить с-бе не мог такой кучи денег.