Валерий Дашевский - Сто фильтров и ведро

В переводе на язык человеческий — бытовой и повседневный — выглядит картина так. «Машец» обещает Иришке ассортимент и дает деньги, потраченные с размахом (двери и аренда не в счет, явно есть другие траты, о которых мне предстоит узнать).

Двухсот тысяч долларов США не хватает, и Иришка добывает деньги, то есть, доит своих поклонников по полной программе (ей надо еще на жизнь, на ребенка и, как потом выясняется, на международные телефонные разговоры, что составляет ежемесячно две-три тысячи долларов США, так они с «Машцом» ведут дела). Иришка обещает «Машцу» продажи и прибыли, поскольку ей это обещает Чернавцева; про персонал они забывают, потому что есть сеть МЛМ, кроме которого — Многоуровневого сетевого маркетинга — они вообще ничего не знают. Ни о каких системах распределения. И все это благословляет Вольдемар, которого любезно «дал» Иришке Борис Львович — или преследуя цели, о которых я могу только догадываться, или действительно полагая, что Вольдемар знает менеджмент, «трейдинг» или внешнюю торговлю и моделирование фирм, которые входят на рынок без рекламы и внешнего окружения, и, непонятным мне образом, сворачивают горы. Все всем обещают, деньги испарились, спросить не с кого. Это такая же обычная российская картинка, как снег зимой или посиделки за полночь. Мне жаль себя, обидно за управленческую науку! Самое время заглянуть к Борису Львовичу на огонек, поговорить о перспективах этой затеи. Что мы и делаем — Иришка и я, потому что она еще мой драйвер, как теперь говорят, и не пользоваться метро у меня есть основания более чем веские.

Офис Борис Львович держит в гостинице «Пекин», где — как выясняется, — Иришкин бывший муж, казак Петя держит казино на первом этаже. Дорогой Иришка бегло рассказывает мне о своем разводе, хотя мне все понятно без слов: Петя больше не женился. Понимаю. О ребенке он заботится и дает Иришке советы и журналы. (Один, в котором упрощенно описаны различия предпринимателя, менеджера и администратора — мечтателя, прагматика и буквалиста — Иришка норовит всучить мне, конечно из лучших побуждений, но дом мой — и без того второй офис, я никак не избавлюсь от ненужных бумаг). Борис Львович — хороший человек, это видно невооруженным глазом. Он опрятен, деликатен. Грудь колесом, семья в Америке. Он уже смотрел мой отчет, разделяет мое мнение — как выясняется потом, он справедливо полагает, что Иришке надо бы держаться от бизнеса на том же расстоянии, на каком школьнице — от противопехотной мины. Дел у Бориса Львовича невпроворот. Он президент ассоциации медиков, торгует обувью, влез в инвестиционный проект — в застройки участков сборными домами американского производства. С домами американского производства его подставил партнер, и Борис Львович уже умудрился попасть в поле зрение Федеральной налоговой полиции. Благодаря чему ОМОН и приставы и налоговые инспекторы терзали его два месяца, в итоге дело ушло в арбитраж, и это было только начало. Мы поговорили. О том о сем. Между делом — или чтобы перейти к делу — я предложил помочь ему. Как я и предполагал, ему моя помощь не требовалась — по крайней мере, теперь. Достаточно того, сказал он, что специалист моего уровня взялся помочь Иришке.

Положив руки на стол, достав пачку «More» и глядя на коричневую тонкую и длинную сигарету Филипп-Морис в своих смуглых пальцах, я перешел к делу. Я знал, что денег у него нет, но связи у него были.

Я попросил его организовать «УЛЬТРА Плюс» межфирменный беспроцентный кредит на полгода на сумму в пятьдесят тысяч долларов: пятнадцать — на рабочие места для менеджеров, которых берусь привести, тридцать пять тысяч — на рекламу и сертификацию новых продуктов в ассортименте, который создам. Это были гроши по масштабам бизнеса. Но я получил уклончивый ответ — и ни копейки в результате.

Что он думал, гадать не берусь.

Но знал я только, что нам еще предстоят беседы. И, кажется, знал, о чем.

Говоря по совести, мне нужен был факт, что я просил деньги, чтобы вытащить фирму — и получил отказ.

И еще: я решил, что пришло время избавиться от мальчика Васи.

Что украинского мальчика Васю вместе с другом Славиком просто необходимо было гнать в три шеи — что б там не говорил о его продвинутости Вольдемар — было понятно и лошади.

Я ничего про себя не рассказывал, верно?

Ну так я вырос среди Вась. Я вырос в Харькове, сбежал оттуда в двадцать семь лет, потом — уже взрослым человеком — вернулся лет на пять. Что такое Васи, я не просто знал — я мог написать о них трактат, вроде книги Сабанеева «Жизнь и повадки пресноводных рыб». Я мог написать по ним «Общее руководство пользователя». Со схемами и иллюстрированными примерами. Будь Вася развитым, тянущимся мальчишкой, я б дал бы ему шанс и помог. Но терять время на упрямого самоуверенного дурня я не мог себе позволить. И дела компании были не таковы, чтобы устраивать business school его товарищам по мореходке.