Юлия Юлина - 130 дней

— Можно и так сказать, — хрипло отвечаю я, — видишь, голос пропал.

— У вас странный взгляд, вы держитесь за дверь. Вы пьяны?

— Это у меня высокая температура, в голове темнеет. Ленка, иди, а то заразишься!

— Максим Игоревич, давайте я вам врача вызову!

— Я сам себе врач. Иди. Все о’кей.

— Что говорить пациентам?

— Скажи, чтобы искали себе другого специалиста — я больше не веду практику.

— Как? Максим Игоревич, кажется, вы бредите. Из-за температуры!

— Я тебе говорю — так, значит, так! Иди! — Я начинаю злиться.

— Но…

— Пошла вон!

Я захлопываю дверь прямо перед ее лицом. Достала. Иду на кухню. Наливаю коньяк. Кладу на плиту угли. Сегодня буду курить кальян. Включаю музыку и заваливаюсь на диван.

Утро. Сколько прошло времени с тех пор, как я в домашнем затворничестве? Подхожу к зеркалу. О боже, трудно себя узнать… лицо приобрело серый цвет, глаза отекли, а щетина стала бородой. Так, пора закругляться. Иду в душ. Куда делся кот? Его нет уже несколько дней. Понимаю это только сейчас.

Вышел из дома. Бороду брить не стал — пусть будет. Бреду в сторону парка Горького. Приятное место. Особенно после реконструкции. Солнце и легкий ветерок приводят в чувства. Появляются проблески сознания и смирение. Смирение не есть фатализм, смирение — это когда ты отпускаешь ситуацию, которую не можешь контролировать. Начинаю думать о будущем. О настоящем. О том, что делать дальше. С психологией покончено. Это точно.

Все люди думают, что психологи бесконечно счастливы в личной жизни и умеют строить отношения с близкими. Кому, как не им, да? Эдакие супермены. Выучился на психолога, и жизнь наладилась. Семья счастлива, папа-психолог — это же подарок судьбы, прямо лучший друг. Жена на седьмом небе, такой муж мудрый, все знает, все понимает, все делает как надо, ведет правильные разговоры, в постели великолепен. Да хрен там! Психологи чуть ли не самые несчастные люди на земле. Со своими проблемами. Да еще с чужими. А еще от них ждут, что они должны всех понимать и быть спокойными, добрыми и любящими. Даже друзья. «Ты же психолог!» — только и слышишь.

Что за очередь? Впереди меня целая толпа людей вокруг какой-то палатки. Из палатки доносится вкусный запах. Вдруг осознаю, что толком не ел уже сколько дней. Похоже, торгуют шаурмой.

— Что продают? — спрашиваю.

— Роран! — отвечает подросток рядом.

— Что за роран?

— Вы что не знаете, что такое роран?! Роран — это вещь!

Я смотрю на парня с раздражением и удивлением. Это поколение совершенно разучилось говорить. Встаю в очередь. Она быстро двигается. Двое молодых мужчин русской наружности крутят обычную шаурму.

— Мне одну шаурму, — говорю я, когда подошла моя очередь.

— Привет. У нас не шаурма, у нас роран, — поясняет мне один из мужчин.

— А в чем отличие?

— Шаурма стоит сто рублей и невкусная, а у нас триста рублей и вкусная, — спокойно отвечает мужчина.

Должно быть, ему уже не в первый раз такой вопрос задают. Забавно. Такой ответ можно подобрать ко всему — и не подкопаешься.

— Тогда мне один роран, — соглашаюсь я, доставая деньги.

Мужчина начинает сыпать, лить и складывать ингредиенты на лепешку. Хирургические перчатки на руках внушают доверие, что уличной едой не отравлюсь. Что-то есть в этом человеке. Римский нос. Открытый взгляд. Он мне знаком.

— Вадик, ты, что ль? — осеняет меня.

— Я, — не поднимая взгляд, отвечает мужчина.

Вадим Полонский, мы с ним учились в универе. Не были лучшими друзьями, но приятельствовали. Очень креативный был. Придумщик. Ему прочили что-то хорошее, карьерное. Может, даже в Штатах. А потом как-то пропал из вида, контакты потерялись, и все! Надо же, какая встреча!

— Ты меня узнаешь? Это я — Максим Румянцев!

— Я тебя сразу узнал. Все ждал, когда ты меня узнаешь, — улыбнулся Вадим.

Я в растерянности. Вадик Полонский, самая светлая голова на потоке, — и шаурма? Не вяжется в моем сознании. Вадик — из тех немногочисленных ребят, которые могли всю ночь прокутить в клубе, а утром сдать экзамен на отлично.

— Ты как тут оказался? — не выдерживаю и спрашиваю.

— Да как. Вот так! — усмехнулся Вадим. — Да и с работы уволили. Вот решили с ребятами заняться. — Он показал рукой в сторону парней, один из которых раскатывал и жарил лепешки, а второй нанизывал на шампур мясо.

— И что, в прибыли?

— Да ну как, хватает… только это ж не главное.

— А что главное?

— То, что люди счастливы. Смотри, как они улыбаются, благодарят. Держи, пробуй! — он протягивает мне шаурму, точнее роран.